Пушечный наряд
Шрифт:
– Кто вы такой, назовите свое имя.
– Юрий Кожин, хирург из Венеции.
– Как вы попали в дом синьора Бертолуччи?
Я правдиво рассказал, как сошел на берег, в корчме услышал разговор и далее по порядку. Затем допросили Тимоху. Этот мерзавец, чуя, что добром суд не кончится, врал напропалую, назвав меня организатором и главарем, которому они все вынуждены были подчиняться под страхом смерти.
В заключение служанка рассказала, что видела сама – я ворвался в дом, убил троих. Надо сказать – расписала она меня в самых худших красках, не забыв упомянуть о кровожадном блеске в глазах, дьявольском смехе и прочей бесовщине. Я чувствовал, что настроение публики не в мою пользу. Надо что-то срочно предпринимать, если судья сейчас вынесет приговор, обжаловать его я не смогу – меня как вора повесят.
– Синьор судья, мои слова может подтвердить уважаемый в Неаполе человек.
– Да? И кто же он? Такой же разбойник? – В зале засмеялись. Похоже, дело шло к роковой развязке.
Я снял с пальца перстень, подошел к столу судьи и показал:
– Знаком ли вам, ваша светлость, этот перстень?
Судья бросил взгляд на перстень и замер.
– Откуда у тебя это?
– Подарок от высокого господина.
– Так ты хочешь, чтобы он свидетельствовал за тебя?
– Я просто прошу известить его и передать ему эту вещицу.
Судья думал недолго.
– Судебное заседание откладывается до выяснения всех обстоятельств.
Нас отвели в камеру, чему сокамерники удивились.
– Вас что, на галеры определили?
– Нет, пока суд отложили.
– Такого никогда не было!
Я пожал плечами и уселся в угол. Удавить, что ли, Тимоху? Этот гад сознательно меня топит. А если его смерть в камере расценят как еще одно подтверждение моей кровожадности? Нет, не стоит марать руки. Подожду, чем закончится суд.
До завтрашнего дня ждать не пришлось. Двери ржаво заскрипели, тюремщик ткнул в меня пальцем:
– Выходи!
Тимоха тоже встал, но тюремщик его осадил:
– Сидеть! Не то получишь палкой по хребту.
Тимоха обреченно уселся.
Меня завели в зал суда.
Удивительно – судья стоял, угодливо согнувшись в полупоклоне. На его месте, развалясь, сидел в вольготной позе синьор. Я бы его не узнал, коли не два незнакомца в черном. Синьор сидел в бирюзовом камзоле, широкополой шляпе с пером, на груди красовалась массивная цепь с какой-то бляхой – то ли вензель в круге, то ли еще что, я не разобрал. Незнакомец встал, подошел ко мне.
– Спаситель мой! Рад приветствовать тебя на моей земле. Забудьте про это маленькое недоразумение. Судья слегка заблуждался, но я его поправил. Прошу извинить его. Пойдемте со мной, мой друг! Здесь, в моем городе, я смогу подобающим образом принять вас, чтобы Неаполь остался в вашей памяти как благословенный и благодарный город.
Незнакомец повернулся к судье:
– Разбойника повесить, против него достаточно показаний моего друга. Отобранное у моего друга оружие привезти ко мне домой в замок немедленно.
Мы вышли, судья согнулся в прощальном поклоне. У ворот тюрьмы стоял поистине королевский экипаж, запряженный четверкой коней. На дверцах кареты красовался красочный вензель, такой же, как и на цепочке у незнакомца. Люди в черном распахнули дверцу, опустили ступеньки.
Мы уселись в карету, сопровождающие вскочили на лошадей, и кавалькада тронулась. Краем глаза я видел, что, когда мы проезжали по улице, горожане снимали шляпы, дамы приседали в полупоклоне. Видно не простая птица этот незнакомец.
Словно угадав мои мысли, незнакомец улыбнулся:
– Пришла пора познакомиться. Я знаю, как вас звать, синьор Кожин. Я королевич Неаполитанский, отец мой уже стар и не встает с постели. К сожалению, у королевства много врагов, которые хотят прибрать территории благословенной Неаполитанской земли к своим рукам. Венецию с тайной миссией я посещал по поручению моего отца и монарха, да продлятся годы его. Теперь вы все знаете, мое инкогнито раскрыто, для вас я отныне князь Неаполитанский Доминико Аркеле.
– Кто же вас ранил тогда?
– Мои враги и враги Неаполя. Мне так тогда и не удалось встретиться с дожем Энрико, хотя придворные дожа договорились о встрече. К моей зависти, у дожа, как и у Генуи, сильный флот, конечно уже не такой, каким он был в битве при Кьодже.
Доминико откинулся на спинку сиденья, достал из кармана перстень, что передавал мне еще в Венеции и протянул:
– Перстень носите на пальце, он вас выручил в трудную минуту. Теперь честь моя чиста – вы спасли мою жизнь, я отплатил тем же.
Мы выехали в старинный замок, слуги распахнули двери. Доминико отдал распоряжение, подозвал одного из людей в черном:
– Он вас проводит, доверьтесь ему, после тюрьмы необходимо отмыться и переодеться.
В зале с мраморным полом стояло несколько деревянных ванн, напоминающих здоровенные тазы. Я разделся, с наслаждением залез в чан. Слуги начали активно тереть мочалками. Когда вода стала грязной, меня попросили перебраться в ванну с чистой водой. Интересная помывка! К концу моего мытья вошел слуга, мне дали почти новую чистую одежду, подали мой же пояс со шпагой, стилетом и пистолетом – успел-таки доставить судья!
После помывки цирюльник усадил на скамью и выбрил. Теперь бы поесть, и я бы чувствовал себя уже сносно. После всех процедур – чистый, выбритый, в чистой одежде я был проведен в трапезную – огромный зал персон на двести, где были только я и Доминико.
Стол ломился от яств – рыба вареная и копченая морская, мясо жареное, овощи и фрукты, вина самые разнообразные.
После того как мы насытились, причем мне пришлось сдерживаться, чтобы не начать хватать мясо или рыбу руками и не запихивать жадно в рот, – за время, проведенное в заточении, меня, как и других пленников, не кормили и не поили. Почувствовав тяжесть в желудке, я притормозил с едой, отдав должное винам.