Пушкин в жизни
Шрифт:
П. И. БАРТЕНЕВ. Из записной книжки. Рус. Арх., 1912, II, 160.
В четверг утром я сидел в его комнате несколько часов (он лежал и умер в кабинете, на своем красном диване, подле средних полок с книгами). Он так переносил свои страдания, что я, видя смерть перед глазами, в первый раз в жизни находил ее чем-то обыкновенным, нисколько не ужасающим. П. А. ПЛЕТНЕВ -- В. Г. ТЕПЛЯКОВУ, 29 мая 1837 года.
Историч. Вестн., 1887, т. 29, стр. 21.
11 1/2 (дня, 28-го). Опять призывал жену, но ее не пустили; ибо после того, как он сказал ей: "Arndt m'a condamne, je suis blesse mortellement"//Арндт сказал мне мой приговор, я ранен
– - Он беспокоился за жену, думая, что она ничего не знает об опасности, и говорит, что "люди заедят ее, думая, что она была в эти минуты равнодушною". Это решило его сказать об опасности.
А. И. ТУРГЕНЕВ -- НЕИЗВЕСТНОМУ, 28 янв. 1837 года. П-н и его совр-ки, VI, 54.
Полдень (28-го). Арендт сейчас был. Была урина, но надежды нет, хотя и есть облегчение страданиям.
– - Я опять входил к нему: он страдает, повторяя: "Боже мой, боже мой! что это!", сжимает кулаки в конвульсии.
– - Арендт думает, что это не протянется до вечера, а ему должно верить: он видел смерть в 34-х битвах.
А. И. ТУРГЕНЕВ -- НЕИЗВЕСТНОМУ, 1837 г. П-н и его совр-ки, VI, 54.
Около полудня дали ему несколько капель опия, что принял он с жадностью и успокоился. Перед этим принимал он extr. hyoscyami с. calomel., без всякого видимого облегчения.
В. И. ДАЛЬ. Ход болезни П-на. Щеголев, 206.
К полудню (28-го) Пушкину сделалось легче, он несколько развеселился и был в духе. Около часу приехал д-р Даль. Пушкин просил его войти, и, встречая его, сказал:
– - Мне приятно вас видеть не только как врача, но и как родного мне человека по общему нашему литературному ремеслу.
Он разговаривал с Далем и шутил.
А. АММОСОВ, 34.
По возвращении моем в 12 час (дня), мне казалось, что больной стал спокойнее. Руки его были теплее и пульс явственнее. Он охотно брал лекарства, заботливо спрашивал о жене и о детях. Я нашел у него д-ра Даля. Пробыв у больного до 4 часов, я снова его оставил на попечение д-ра Даля.
И. Т. СПАССКИЙ. Щеголев, 199.
(Около 2 час. дня 28 янв.). У Пушкина нашел я толпу в зале и передней, -- страх ожидания пробегал шепотом по бледным лицам.
– - Гг. Арендт и Спасский пожимали плечами. Я подошел к болящему, -- он подал мне руку, улыбнулся и сказал:
– - Плохо, брат!
Я присел к одру смерти -- и не отходил до конца страстных суток. В первый раз Пушкин сказал мне ты. Я отвечал ему также -- и побратался с ним за сутки до смерти его, уже не для здешнего мира!
В. И. ДАЛЬ. Записка. Щеголев, 200.
Пушкин просил сперва князя Вяземского, а потом княгиню Долгорукову на том основании, что женщины лучше умеют исполнить такого рода поручения: ехать к Дантесам и сказать им, что он прощает им. Княгиня, подъехав к подъезду, спросила, можно ли видеть г-жу Дантес одну, она прибежала из дома и бросилась в карету вся разряженная, с криком: "George est hors de danger (Жорж вне опасности)." Княгиня сказала ей, что она приехала по поручению Пушкина и что он не может жить. Тогда та начала плакать. Ф. Г. ТОЛЬ со слов княгини Е. А. ДОЛГОРУКОВОЙ. Декабристы на поселении (из архива Якушкиных). Изд. М. и С. Сабашниковых. М., 1926, стр. 143.
Пушкин, умирая, просил княгиню Долгорукову съездить к Дантесу и сказать ему, что он простил ему. "Moi aussi je lui pardonne (я тоже ему прощаю)!" -отвечал с нахальным смехом негодяй. Ф. Г. ТОЛЬ
2-й час (28-го). Пушкин тих. Арендт опять здесь; но без надежды. Пушкин сам себе прощупал пульс, махнул рукою и сказал:
– - Смерть идет.
Приехала Ел. Мих. Хитрова и хочет видеть его, плачет и пеняет всем; но он не мог видеть ее.
А. И. ТУРГЕНЕВ -- НЕИЗВЕСТНОМУ. П-н и его совр-ки, VI, 54.
Два часа. Есть тень надежды, но только тень, т. е. нет совершенной невозможности спасения. Он тих и иногда забывается.
А. И. ТУРГЕНЕВ -- НЕИЗВЕСТНОМУ. П-н и его совр-ки, VI, 54.
Весь день (28) Пушкин был довольно спокоен; он часто призывал к себе жену; но разговаривать много не мог, ему это было трудно. Он говорил, что чувствует, как слабеет.
А. АММОСОВ, 35.
К шести часам вечера 28-го болезнь приняла иной вид: пульс поднялся, ударял около 120, сделался жесток; оконечности согрелись: общая теплота тела возвысилась, беспокойство усилилось. Поставили 25 пиявок к животу; жар уменьшился, опухоль живота опала, пульс сделался ровнее и гораздо мягче, кожа показывала небольшую испарину. Это была минута надежды.
В. И. ДАЛЬ. Ход болезни П-на. Щеголев, 206.
С обеда пульс был крайне мал, слаб и част, -- после полудни стал он подыматься, а к шестому часу ударял не более 120 в минуту и стал полнее и тверже. В то же время начал показываться небольшой общий жар. Вследствие полученных от д-ра Арендта наставлений приставили мы с д-ром Спасским 25 пиявок и в то же время послали за Арендтом. Он приехал и одобрил распоряжение наше. Больной наш твердою рукой сам ловил и припускал себе пиявок и неохотно позволял нам около себя копаться. Пульс стал ровнее, реже и гораздо мягче; я ухватился, как утопленник, за соломенку, робким голосом провозгласил надежду и обманул было и себя, и других, -- но не надолго. Пушкин заметил, что я был бодрее, взял меня за руку и спросил:
– - Никого тут нет?
– - Никого, -- отвечал я.
– - Даль, скажи же мне правду, скоро ли я умру?
– - Мы за тебя надеемся, Пушкин, право надеемся!
Он пожал мне крепко руку и сказал:
– - Ну, спасибо!
Но, по-видимому, он однажды только и обольстился моею надеждою: ни прежде, ни после этого он не верил ей. В. И. ДАЛЬ. Щеголев, 202.
Пушкин сам помогал ставить пиявки; смотрел, как они принимались, и приговаривал: "вот это хорошо, это прекрасно". Через несколько минут потом Пушкин, глубоко вздохнув, сказал:
– - Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни Малиновского(1), мне бы легче было умирать.
А. АММОСОВ, 35.
(1)Лицейские товарищи Пушкина.
В течение вечера (28-го), как казалось, что Пушкину хотя едва-едва легче; какая-то слабая надежда рождалась в сердце более, нежели в уме; Арендт не надеялся и говорил, что спасение было бы чудом; он мало страдал, ибо ему помогали маслом.
А. И. ТУРГЕНЕВ -- А. И. НЕФЕДЬЕВОЙ. П-н и его совр-ка, VI, 51.
Я возвратился к Пушкину около 7 часов вечера. Я нашел, что у него теплота в теле увеличилась, пульс сделался гораздо явственнее и боль в животе ощутительнее. Больной охотно соглашался на все предлагаемые ему пособия. Он часто требовал холодной воды, которую ему давали по чайным ложечкам, что весьма его освежало. Так как эту ночь предложил остаться при больном д-р Даль, то я оставил Пушкина около полуночи.