Пушок
Шрифт:
– А ты - нет?
– Я - другое дело. Я - кот, и я имею право делать все, что я захочу. Сегодня вечером, когда я тебя увидел, ты мне так опротивел, что я решил тебя
– Что же не убил? Что же... не убиваешь?
– Я не мог, - спокойно ответил кот.
– Ты же спал, как кошка... нет, я придумал кое-что позабавнее.
– Да?
– Да, да.
– Пушок вытянул переднюю лапу, показывая когти. Подсознательно Рэнсом отметил, что они кажутся очень длинными и сильными. Луна ушла, ночь кончалась, комната заполнялась прозрачно-серым светом.
– Отчего ты проснулся?
– спросил кот, перепрыгивая на подоконник. Перед тем, как я пришел.
– Не знаю. От какого-нибудь шума?
– Не совсем, - ухмыльнулся в усы Пушок, взмахнув хвостом.
– От прекращения шума. Замечаешь, как сейчас тихо?
Было действительно тихо. В доме не раздавалось ни звука - о, вот он услышал тяжелые шаги горничной, направлявшейся из кухни в комнату миссис Бенедетто, легкое позвякивание чашки. Но в остальном... Внезапно его осенило:
– Старая корова перестала храпеть?
– Перестала, - ответил кот.
Дверь в другом конце холла открылась, послышался негромкий голос горничной, затем звук падающей посуды, самый ужасный крик, какой Рэнсом только слышал, стремительный стук шагов через холл, более удаленный крик, тишина. Рэнсом сорвался с постели.
– Что за чертовщина?
– Это горничная, - ответил Пушок, вылизывая когтистую лапу, но не спуская глаз с Рэнсома.
– Она обнаружила миссис Бенедетто.
– Обнаружила?
– Да. Я разорвал ей горло.
– Боже, боже. Почему?!!
Пушок выпрямился, балансируя на подоконнике.
– Чтобы тебя в этом обвинили, - сказал он, мерзко рассмеялся, выпрыгнул в окно и растворился в утренних сумерках.