Пусть проигравший плачет

Серова Марина Сергеевна

Лицо женщины относилось к разряду тех лиц, которые совершенно невозможно забыть, один раз увидев. Оно было настолько характерно-индивидуальным, что Ритке бы никогда не пришло в голову забыть его.

Вот только…

Нет, ничего не получается.

Ритка бросила в сторону Павла взгляд, просящий о помощи. «Ну подскажи же, пожалуйста!»

Увы… Павел был сам сосредоточен на женщине, не спуская с нее полных немого восхищения и обожания глаз. Впрочем, поймав на себе взгляд Ритки, он обернулся и, поняв состояние девушки, вернее, приняв удивление за испуг, постарался

улыбнуться ей ободряюще.

«Не бойся ничего, — говорила его улыбка. — Я постараюсь не дать тебя в обиду. И не надо ее бояться…»

Да уж, усмехнулась Ритка. Чего ее бояться, мы сами кого хочешь напугаем. Однако она кисло улыбнулась в ответ и опять посмотрела на женщину.

Женщина ревниво сверкнула глазами в сторону Павла. Ритке показалось, что она недовольна возникшим между Павлом и Риткой контактом. Конечно, чего же ей радоваться, с другой-то стороны? Ритка рассудила, что этот контакт несет ее тюремщикам прямую опасность. Но готова была поклясться и в том, что в ее взгляде просквозила именно РЕВНОСТЬ.

— Надеюсь, у вас все в порядке. Можете не опасаться — мы постараемся не причинить вам вреда.

— Да? А я думала, что людей похищают именно затем, чтобы причинить им вред…

— Вас никто не похищал, — тихо сказала женщина. — Вас пригласили затем, чтобы передать вам нужную информацию, разве не так?

Ритка кивнула, все еще пытаясь вспомнить, кто же она такая, эта женщина.

Так-то оно так, но Ритка предпочла бы куда охотнее получить эту самую вожделенную информацию и отправиться домой, к Таньке, радовать ее рассказами о совершенных подвижнических деяниях.

— Я вам охотно поверю, когда окажусь на свободе…

— Вы свободны, — легко пожала она плечами.

— Тогда я могу идти? Или это следует понимать как свободу духа?

— Нет, Рита. Вам придется задержаться у нас в гостях, так как… Это связано с определенными обстоятельствами и не зависит от нас.

— Я так и предполагала, — улыбнулась насмешливо Ритка. — Все в лучших традициях. Только не стоит думать, что вы ведете выигрышную партию. Потому что…

Она улыбнулась еще раз и почти совсем тихо договорила:

— Потому что я буду смеяться последней. Только после вас…

Женщина выслушала ее с надменной улыбкой и проговорила:

— Вы вольны думать так, как вам этого хочется…

«Где я видела этот жест?» — силилась вспомнить Ритка. Но, как назло, вместо воспоминаний в ее голове торжествовал полный бедлам.

Когда эта гранд-дама проследовала к выходу, полуобернувшись на пороге, чтобы проститься с Риткой, она вспомнила!

Но, боже мой, каким же невероятным было это воспоминание!

Глава 10

Я металась по квартире, как узница замка Иф, которой перекрыли подземный ход. Честное слово, такого дельца у меня еще не было! Подумать только — все приходят, что-то мне рассказывают, а я лишь еще больше запутываюсь! Почему, ну скажите же, им так дорог этот стилет?

«Успокойся вот и подумай, — присоветовал мне внутренний голос. — Хочешь, я тебе объясню, что с тобой происходит? Опасность угрожает Ритке,

ты дергаешься, а в результате твой мозг просто не в состоянии работать нормально. Полученные сведения путаются, расплываются, превращаются в гречневую кашу, и ты не можешь отделить зерна от плевел. Забудь о Ритке на несколько минут, сядь, возьми косточки и пораскинь мозгами! Они ж как раз для этого и существуют!»

— Конечно, — уныло сказала я. — Если бы еще можно было забыть про Ритку…

«Таня! — строго молвил голос. — А как же ты ей поможешь? Метаниями по комнате и полным сумбуром в мыслях и действиях? Ты даже чертову бумажку не можешь найти…»

Бумажка! Черт, черт, черт! Как я могла забыть?

Я опять начала раскапывать залежи бумаг рядом с телефоном. Там же был адрес, записанный Риткой! Куда я его запихнула?

Я была близка к истерике. Потому что чертов листок с Риткиными иероглифами абсолютно не желал попадаться мне на глаза. Есть у вещей такое свойство — сначала они мозолят вам глаза, упорно попадаясь под руку, а когда ты наконец понимаешь, что они тебе очень нужны, — бац, и нету их!

И я решила последовать совету моего умного «альтер эго» и уселась в кресло, катая косточки.

Через минуту картинка начала вырисовываться. Сначала смутные очертания немного прояснились, во всяком случае, я уже твердо знала, в чем мне солгали. Потом появились образы, совершенно ясные и понятные. То есть мотивы облеклись в форму, и я почти наяву увидела, как вся эта история начиналась. Дело за малым — найти Риткину записочку. Поскольку по этому вот адресу я могла узнать, где, собственно, обретается мой «виновник торжества».

— Господи, какая жалость, что вы не можете подсказать мне конкретно, где спряталась эта бумажка! — с горечью сказала я костям.

Они прыгнули и покатились по столику раньше, чем я успела понять, как же это у них получилось.

Застыли.

Я протянула руку и подняла их.

29+22+12.

«Ваше место там, куда влечет сердце. Там же Вас ждет и благополучие».

И куда же меня может влечь сердце? Вот, например, оно уже давно влечет меня на остров Пасхи. Очень уж любопытно посмотреть, не сдвинули ли с места этих огромных истуканов? Стоят ли они все так же, как их расставил Люцифер, или нашелся человек, посмеявшийся над его задумкой? Еще сердце влечет меня в Италию, поскольку нет ничего лучше в жару, чем кататься в гондоле по Венеции… Но ни на острове Пасхи, ни в Венеции Ритка не была. Я тоже, разве что во снах. В сны я с собой записки не беру. Значит, меня должно влечь куда-то поближе. Ах, конечно…

В кухне свистел чайник. Я же собиралась воспользоваться передышкой и выпить кофе! Как я могла забыть… Кофе — вечное влечение моего сердца… Кофе. Влечение.

Я побежала на кухню и подняла банку с «Бразеро». Йес!

Под ней лежал тот самый листок…

Простите, но теперь сердце влекло меня в сторону Первого Прокатного проезда.

* * *

— Почему бы тебе не объяснить мне, что происходит? — спросила Ритка у Павла. Он вскинул на нее глаза и передернул плечами.