Пустая
Шрифт:
— По делу поболтать, — усмехается он. Слышу его голос и никак не могу понять, что мое больное тело в нем не устраивает. Он молод, красив, с хорошим чувством юмора, не беден, но и не заносчив, как многие представители богатеньких родителей. Учится, профессионально занимается хоккеем, грезит спортивной карьерой. Всегда смотрит на меня влюбленными глазами, буквально тая от моего скупого внимания. Я должна смотреть на него и сходить с ума от его красивого, молодого подтянутого тела. А я отвратительно теку от незнакомого мужика, годящегося мне в отцы.
— Помнишь, ты говорила, что ищешь работу на лето?
— Помню.
— Да, предлагаю махнуть в Майями. На месяц — полтора, а потом в Мельбурн, я познакомлю тебя со своей мамой.
— Вынуждена отказаться от твоего предложения. У тебя все?
— Любая другая визжала бы от моего предложения.
— Так в чем проблема? Пригласи любую другую, — усмехаюсь я. — Да, я знаю, я стерва. Это все твои предложения? — открываю входную дверь, прохожу в прихожую, скидываю туфли, кидаю сумку на тумбу.
— Нет, но я не мог не попытаться, — немного обиженно выдает он. — В общем, секретарша моего отца ушла в декрет, — его настроение тут же меняется, и он начинает смеяться. — И моему отцу требуется новый секретарь.
— Как часто секретарши твоего отца уходят в декрет? — усмехаюсь я, разделяя его веселье.
— Не знаю, надеюсь не часто. Мой отец немного требовательный, но справедливый и зарплата достойная.
— Я не против, но как-то не хочется быть красивой куклой в приемной и носить кофе посетителям, — иду на кухню, достаю из холодильника бутылочку холодной воды, выпиваю ее почти до дна.
— Нет, мой отец разделяет понятия секретаря и девушки на побегушках. Для этого у него есть пара кукол, одна на входе в компанию, вторая, как ты заметила, разносит кофе и виляет бедрами, отвлекая важных партнеров.
— Интересно, — отвечаю, снимая с себя легкую тунику, кидаю ее на стул, заглядываю в холодильник, морщусь, смотря на мамины диетические продукты.
— С чего ты взял, что он меня возьмет, если у него все так серьезно? — достаю свой питьевой йогурт, ставлю его на стол, снимаю с себя обтягивающие джинсы, оставаясь в трусиках и бюстгальтере.
— Ну, у тебя есть влиятельная протекция. Слушай, у моего отца очень хороший юр. отдел, ты не глупая девушка, если хорошо себя покажешь, сможешь перевестись туда, а это очень хорошая практика, характеристика и рекомендации.
— Я смотрю, у тебя все продуманно, — беру йогурт и иду в гостиную, замечая на лоджии Оксану.
— Да, но я бы предпочел махнуть с тобой в Майями.
— Я не летаю в Майями за чужой счет, — парень ничего не отвечает, несколько секунд разочарованно молчит, театрально вдыхает и переводит тему.
— Тогда я жду тебя завтра утром в компании отца?
— Хорошо, уговорил. Воспользуюсь влиятельной протекцией, — соглашаюсь я, понимая, что это действительно хорошая возможность.
— Договорились, тогда вечером ровно в восемь, я приглашаю тебя в кино, где сообщу адрес и время собеседования, — смеюсь в голос, понимая, что парень приглашает меня на очередное свидание. Для меня это просто отвлечение, приятное времяпровождение, а для него надежда на нечто большее. И я хотела дать ему эту надежду. Я пыталась, пока не встретила мужика,
— Так не честно. Сегодня я хотела выспаться.
— Я надолго не задержу. Подари мне пару часов, я соскучился, — его голос становится мягким, тягучим.
— Хорошо. Уговорил. Жду тебя в восемь, — соглашаюсь я. Мне нужно попытаться еще раз. Мне нужно стать нормальной. Скидываю звонок, открываю йогурт, отпиваю немного, смотря как мать, хитро улыбаясь, проходит в гостиную, садится в кресло рядом со мной.
— Ну и кто это был? Тот милый мальчик? — моей матери сорок один год, она пытается молодиться, следя за модными новинками, посещая новомодные тренировки, и борется с морщинами в надежде вновь удачно выйти замуж, ищет себе очередной денежный мешок. Профессия у нее такая — удачно выйти замуж.
— Не лезь не в свое дело, Оксана, — я уже давно не называю ее мамой, все это осталось в далеком детстве.
— Раньше ты меня любила и все мне рассказывала, — обиженно надувая губы, говорит она. И это так смешно, когда женщина с четвертым размером силиконовой груди ведет себя как невинная глупая девочка. Но это ее фишка, этим она и заманивает своих мужиков.
— Что же ты меня не слушала? Я была глупой девочкой, которая еще верила, что мама ее защитит от всех невзгод. Но я выросла и поняла, что в нашей жизни каждый сам за себя.
— Ты опять за свое? А, между прочим, все, что это у тебя сейчас есть, досталось тебе благодаря мне.
— Поверь мне, ты здесь совершенно ни при чем. Давай, продолжай, ищи себе очередного спонсора. И не лезь в мою жизнь! — срываюсь, кричу на нее, начиная злиться.
— Не смей так со мной разговаривать! — кричит мне в ответ, поправляя свою идеальную прическу.
— Да пошла ты! — поднимаюсь с места ухожу, в свою комнату, не понимая, почему я до сих пор жалею ее и живу с ней в одной квартире. Ведь она в свое время не пожалела меня. Иду в прихожую, достаю из своей сумки таблетки, выпиваю две, желая поскорее погрузиться в так необходимый мне сон, иначе моя голова разорвется на куски.
Вдыхаю запах свежего ароматного кофе, беру чашку в руки и откидываюсь в рабочем кресле, лениво осматривая бумаги по делу Свиридова. Вот и все, клетка захлопнулась, вчера вечером он с довольным видом подписал банкротство своей компании. Это было просто. Взрослые мужики порой как дети ведутся на дорогую, красивую обертку. Осталась поставить пару подписей и можно забыть о его существовании, он мне больше не нужен.
Поднимаюсь с кресла, снимаю пиджак, закатываю рукава рубашки, расстегиваю пару верхних пуговиц, смотрю в панорамное окно на утренний мегаполис, на плывущие серые тучи июньского неба, и хочется все бросить к чертям. Улететь куда-нибудь далеко, чем дальше от этой суеты, тем лучше. Кажется, в моей жизни уже все было. Я состоялся как человек, отец. Построил карьеру, повидал мир. Любовь тоже была. Хотя с возрастом я все больше убеждаюсь, что любовь — понятие относительное. Увлечение, страсть, желание… часто все эти чувства называют любовью. По-настоящему можно любить родителей, детей, а все остальное — временно. В молодости все воспринимается остро, раз и навсегда. Но со временем любовь перерастает в нечто иное, а потом и вовсе исчезает. Остаются лишь приятные воспоминания, которые со временем затмевают другие.