Пустота в квадрате. 1–8 тома
Шрифт:
Теперь оставалось прописать программу печати этих механизмов на принтере. Но это уже задача на завтра. Дело было не таким уж простым, как может вам показаться из моего описания конструкции. И его следовало выполнить без ошибок. А сейчас по моим часам был поздний вечер. Посему я решил устроить себе нормальный праздничный ужин и отметить удачу, которая меня пока не покидала, потом принять космический душ и зависнуть спать. Завалиться в невесомости не очень получалось. Сил на завтра требовалось немало, да и голова должна была быть свежей.
Хотелось бы в баньку, да
Вот только подумайте, Гагарин облетел Землю на высоте 302 километра, а я улетел от нее на четыре с половиной миллиарда километров и это если по прямой, а мы тут в космосе прямыми путями не летаем вообще-то. Дальше меня только Вояджеры с «Новыми горизонтами» забрались! Но ведь это обычные беспилотные маленькие жестянки, а я тут сам лично присутствую!
Короче говоря, что-то после тюбика пива меня начала распирать гордость за свои достижения. Пусть и случайно, но я же здесь первый! Жаль только, что никто не в курсе. Мощности и точности настроек моих передатчиков было недостаточно, да и приемники тоже молчали. Да что там, если бы даже хватило мощностей, никто меня здесь не ожидал увидеть…
И вот вылезая из душа на таком подъеме… вдруг меня так тряхнуло, что я, со всего маху, не помню уже каким местом, влетел в противоположную стенку. Свет погас, и я подумал, что все – конец мне пришел на столь мажорной было ноте.
1.14. Авария
Но конец пока не прилетел. Мое заключение о полном нокауте было преждевременно, потому что, если бы все закончилось, то все бы и закончилось, а я пока чем-то что-то о чем-то думал – значит существовал.
Судя по тому, что я не отлипал от стенки капсулы, мой корабль выписывал активные кульбиты в открытом космосе, крутясь, как подбитый волчок. Наверное, но не точно…
Я сильно ударился затылком, голова кружилась и болела, что несколько мешало здравым рассуждениям без нытья. Да и вообще, меня порядком приложило о стену. Хорошо хотя бы, что на ней в этом месте ничего жесткого не было. Иначе так что еще и сломать недолго. Но в целом, кроме ушибов я был более-менее цел. Но опять же, это не точно, потому что темно было и ничего не видно.
Вообще странно, если бы я налетел на какой-либо значительный космический объект или он на меня, то на этих космических скоростях от моей станции мало чего должно было остаться, кроме брызг металла, рассеянных по бескрайним просторам Вселенной и поглощенных массивными объектами, а потом и вместе с ними черной дырой. Это в случае объекта нормальных размеров.
Если же объект, протаранивший меня, был бы маленьким, то он просто прошил бы мою станцию, примерно, как пуля, разгерметизировал ее и мои потроха, раскиданные в разные стороны перепадом давления получше, чем самым злобным чужим, были бы уже заморожены на стенках этой дырявой консервной банки.
Но нет же, я был жив. Станцию болтало жутким образом. Но, по-видимому, в общем и целом она была не разрушена. Только вот понять, как так это могло произойти я был не в состоянии.
Так что же случилось и что делать?!
В кромешной темноте наощупь я добрался до пульта управления. Кое-как перешел на резервное питание. Ведь ранее я все перенастроил на прямое энергоснабжение с реактора в целях продления жизнеспособности аккумуляторных батарей.
Зажглось тусклое аварийное освещение. Компьютерная система перезагружалась. Снова заработала система жизнеобеспечения: воздух пришел в движение, остальные системы возвращались в нормальный режим функционирования.
Когда компьютер полностью загрузился, я увидел, что потерял контакт с реактором. Питания на контактах не было. Первой мыслью у меня было – может это реактор рванул?!
Включил внешний обзор. С системой видеонаблюдения дела обстояли не лучшим образом. Из десяти камер работали лишь две, одна из которых была направлена в космос, а вторая захватывала часть моего модуля. С камерами технического модуля вообще связи не было, собственно, как и со всей его электронной системой.
В общем, ничего ни хорошего, ни плохого по камерам я не увидел. Даже и не знаю, в качестве какого знака, положительного ли или отрицательного, стоило это все пока трактовать. Что точно требовалось, натягивать скафандр и скорее наружу выбираться, оценивать масштабы ущерба лично и быстро исправлять то, что там произошло из нехорошего.
Выровнять станцию в пространстве было пока невозможно, так как я потерял управление над техническим модулем, а он у меня был теперь маневровым. В моем топлива не осталось совсем.
Хорошо еще, что аккумуляторы жилого блока успели достаточно хорошо зарядиться. Так я хотя бы мог не волноваться, за то, что энергия вдруг кончится, и дверка шлюза не откроется, когда я буду снаружи.
Сейчас я и не вспоминал вовсе ни о каких чужих, которые, как мне казалось раньше подстерегают меня снаружи. Хотя, текущая ситуация как раз была такой, что можно было бы и задуматься об этом. Но адреналин не давал мне трезво рассуждать.
Шлюзование, как мне показалось в этот раз, длилось целую вечность. Но вот я оказался снаружи. Первое, что бросилось мне в глаза – это искореженный металл рампы принтера, на который я возлагал такие большие надежды. Не знаю, остался ли он в работоспособном состоянии и смогу ли я его починить. А вот реактор и технический модуль управления были совершенно целы. Правда все провода были сорваны.
И только потом, когда я пригляделся получше ко всему этому безобразию, понял, как же мне повезло. Мой жилой модуль, который я ранее пристегнул двумя тросами лебедок, болтался лишь на тонкой ниточке, оставшейся от витого разодранного стального лебедочного троса, если можно так сказать.