Пустота
Шрифт:
«Может быть, дело в Северском?» – спрашивала себя Катерина.
В ходе вчерашнего допроса этот мужчина смог сильно ее впечатлить – своей безграничной силой ума и неколебимой уверенностью, на фоне которых его взъерошенная прическа и живые карие глаза приобретали особое очарование и шарм. Когда же позже, в попытке расшифровать по записи его эмоции и мысли, она поняла, что тот и вправду засматривался на нее, Солнцева стала бояться, что может в него по-настоящему влюбиться.
И теперь, в преддверии скорого завершения дела и предстоящей с ним встречи,
Из задумчивости Солнцеву вырвал звонок телефона – любимый ею «Come, Gentle Night» из современного саундтрека к «Ромео и Джульетте».
– Да, Илья! – ранний звонок Зайцева немало ее удивил.
– Кэт, я облажался!…
– Чего?! – глаза ее наполнились тревогой.
Чуть отвернув от лица телефон, она поманила пальцем Лебедева, чтобы тот тоже мог слышать голос коллеги.
– Облажался я! – чуть не заорал Илья, так что ей пришлось прикрыть пальцем динамик.
– Как облажался? – шепотом спросила она. – Говори потише, мы здесь на завтраке с Ваней!
– Я в их ебучем подвале!…
– Трындец… – прошептала Катерина, переглядываясь с Лебедевым.
– И мне пиздец как херово, Кэт…
– Да что с тобой?! Говори внятно!
– Я оступился на гребаной лестнице. Кажется, ногу сломал… Может, и не сломал, один хрен, встать не могу! И башкой долбанулся крепко, в кровищи все… Короче, спасайте, братцы! Только шефу не говорите!
– Ты че, все-таки туда полез? – глаза Солнцевой округлились.
– Да, полез, Кэт. Но все б нормуль было, если б не чертово масло на ступеньках…
– Ну ты дебил, Илья! – не смогла удержаться Катерина.
– А что в подвале?
– Это самое смешное, Жан! Тут дизель-генератор! Как можно было не додуматься, а?!
– Ладно, держись там, мы едем!
Напрочь забыв о еде, незакрытом деле и душевных переживаниях, они синхронно встали и чуть не бегом ринулись на выход.
– Ну дебил, ну дебил, – бурчала себе под нос Солнцева, ведя машину по направлению к Сне. – Есть мысли, что ей скажем?! Вань!
– Ты чего кричишь? – вырванный из задумчивости, улыбнулся ей Лебедев.
– Я нервничаю так!
– Тогда ясно. Сначала извинимся, попросим. Не поможет, тогда припугнем. Когда ее брат под следствием, ей нет смысла самой нарушать закон.
– Тогда говорить будешь ты! Я не в себе от его тупости!
Прибыв на место, Лебедев долго жал на кнопку видеофона, однако ответ так и не последовал.
– Звони ей, – обернулся он к Солнцевой, после очередной неудачной попытки.
– Я?
– Да, – он казался невозмутимым, – слишком умная и слишком интеллигентная следователь, которая приглянулась ее брату.
– Ладно, – подобрела Солнцева. – Так и быть, позвоню. Вот же дебил… – продолжала ругаться она, слушая в динамик длинные гудки.
– Слушаю, – отозвался хрипловатый голос на той стороне.
– Полина Евгеньевна, доброе утро! Меня зовут Катерина Солнцева, я веду дело о задержании вашего брата, он вчера звонил вам с моего телефона.
– Слушаю, – тот же неприветливый низкий голос.
Солнцева недовольно скривилась.
– Полина Евгеньевна, мы с коллегой стоим у ваших ворот. Не могли бы вы выйти? Это очень срочный, можно сказать, неотложный вопрос.
В трубке продолжало висеть молчание.
– Поверьте, в ваших с братом интересах поговорить сейчас с нами.
Молчание вновь повисло, и когда казалось, что нужно искать новые аргументы, динамик телефона ожил:
– Ждите.
– Сучка! – прервав звонок, недовольно отрезала Катерина.
– Кать, тебе надо успокоиться.
– Да знаю! – огрызнулась она.
Если бы Северская повела себя нормально и как нормальный человек поспешила бы навстречу со следователями, у Катерины бы, скорее всего, не было шанса успокоиться. Но та вела себя ненормально.
За первые пять минут ожидания Солнцева успела приструнить свои нервы, за следующие пять она полностью успокоилась, а затем, вновь начала заводиться – с каждой новой минутой все больше.
– Трындец, Вань, ну и где эта сучка? – уже ходила она из стороны в сторону. – Мне что, снова звонить ей?!
Словно испугавшись ее слов, парадная дверь отворилась и выпустила в их направлении хозяйку. Не торопясь та двинулась в сторону ворот.
Поскольку дом и ворота разделяли почти двести метров, а двигалась она неспешно, Солнцева успела хорошо рассмотреть обидчицу. Средний рост, тренировочные лосины и кроссовки, скрывающие часть лица длинные волосы, короткая черная юбка и плотная, с широким длинным рукавом толстовка.
«Лахудра!» – хотела произнести Катерина, но побоялась быть услышанной.
Оставив до ворот примерно пять метров, Северская остановилась; руки ее так и остались сложенными на поясе, словно в муфте спрятанные в широкие рукава толстовки.
– Слушаю, – теперь уже вживую прохрипела Северская.
– Полина Евг… – дернулась было Катерина, но Лебедев, схватив за руку, остановил ее.
Спорить Солнцева не стала. Она понимала, что разговор с женщиной будет более успешным, если вести его будет мужчина; спокойный мужчина.
– Полина, – обратился он к хозяйке по имени, хотя та была много старше его, – по собственной глупости мы оказались в затруднительной ситуации. Один наш сотрудник так сильно хотел доказать вину вашего брата, что проник к вам на участок…
Лебедев сделал небольшую паузу, очевидно, ожидая ее реакции, но так и не дождавшись, продолжил:
– Поступок, как я уже сказал, глупый, и я приношу вам извинения за своего коллегу, – издали он старался разглядеть эмоции на лице Северской, но за волосами, растрепанными по ее лицу ветром, увидеть ничего не мог. – Главная же проблема в том, что он сейчас в подвале с электростанцией и у него травма головы и сломанная нога. Я прошу вас позволить нам увезти его в больницу.