Пустота
Шрифт:
– Может, музыкой займешься? Или роман напишешь? – осторожно подбирался Вячеслав.
– Не тянет…
– Заведи семью, детей наделай!
То предложение заставило ее хихикнуть.
– Ты знаешь, Слава, я ведь ненавижу людей. Всех, кроме тебя… Только представь, что у меня будет за семья…
– Мир посмотри, – следовал своему плану брат.
– Я ж говорю, – все так же потерянно отвечала она, – не люблю людей. Неприятно мне среди них…
– Чего ж ты тогда хочешь?
– Часа через два захочу
– Какое славное применение этому великолепному телу и уму, Лина!
– Знаешь лучше? – ее ожидаемо не задел сарказм.
– Безусловно! Помочь младшему, горячо любимому тобой брату!
– Опять картошки почистить?
– Речь о чем-то посерьезней картошки, Лина!
– Удиви меня… – она чуть оживилась.
– Как ты знаешь, сестра, меня выгнали за нарушение служебной этики, – это была официальная версия увольнения молодого ученого. – Тогда я ввел нашей спящей лаборантке модифицирующий волшебный состав…
– Да, ты рассказывал.
– Так вот, Лина, на самом деле никто даже не представляет, как близко я подобрался! К тому, чтобы улучшить человека на генном уровне!
Он подошел к ней вплотную, посмотрел глаза в глаза и, не увидев ни толики энтузиазма, продолжил шепотом:
– Меня выбросили из системы, Лина, но я не собираюсь сдаваться, понимаешь? Я прошу тебя помочь мне, – обеими руками он сжал ее ладонь, продолжая смотреть прямо в глаза.
– Ты хочешь, чтоб я стала подопытной? – сделала догадку сестра.
– Я подумал, тебе все равно, а так хоть польза будет, – Северский подмигнул, но руку не отпустил.
– Резонно, я в деле, – Северская подмигнула ему в ответ, но руку не отняла.
– Это еще не все, моя подельница, – продолжал нашептывать он, – мне нужно, чтобы ты взяла на себя все мирские вопросы. Не смогу творить великое и делать рутину одновременно.
– Только не готовку, – улыбнувшись, прошептала она в ответ.
– Не подведи меня, сестрица!
Полина улыбнулась еще шире.
– А для начала, – он наконец произнес в полный голос, – нам нужен большой, я бы даже сказал огромный, дом. Никаких соседей, никаких посетителей, полная тишина!
– А вот это действительно хорошая мысль!
Так Вячеслав снова вдохнул в нее жизнь. Сперва строительство, ремонт, закупка бесчисленного и в основном непонятного ей оборудования. Затем, когда большая часть родительского капитала была съедена, он усадил Полину за торговый терминал.
На первых порах единственной научной целью Северского была остановка старения, омоложение тела его подопытной. Приступая к исследованиям, он справедливо полагал, что это вообще будет единственной и так и не решенной задачей, ведь главным на тот момент был процесс, а не результат.
Прорыв случился так быстро, что Вячеслав сам долго отказывался в него верить. Он не придавал особого значения результатам молекулярного анализа, списывая резкие изменения на возмущения, вызванные первыми опытами. Но вскоре были получены и натурные подтверждения – морщинки на лице сестры, замеряемые Северским ежемесячно, стали постепенно исчезать.
Тогда он вновь списал успех на случайность – на погрешность измерений, ведь из-за бедной мимики и спокойного нрава лицо Полины и так не пестрило морщинами.
Лишь спустя месяцы, когда и анализы, и измерения уже кричали об удивительной динамике, он поверил в происходящее. Осознав это, он оцепенел, все еще завороженный сравнением анализов текущих и четырехмесячной давности. А затем, словно плотину его разума наконец прорвало, бросился со всех ног к сестре:
– Получилось! – кричал он что есть мочи, так громко, что крик его был слышен во всех уголках огромного дома. – Получилось, Лина! Получилось же! – от волнения он оступался, едва не падал и снова кричал: «Получилось же!»
– Чего получилось? – она вышла ему навстречу.
– Ты молодеешь! – провозгласил он торжественно.
Сестра тоже совсем не ожидала того, веря в успех проводимых над ней опытов меньше самого Северского.
– Серьезно?.. – опешила она.
– Точно так! – ликовал он. – Сейчас я тебе все расскажу, – Вячеслав схватил ее за руку и спешно повлек в лабораторию. – И покажу тоже!
Вечером был праздничный ужин, коллекционное красное вино и специально заготовленная для великих открытий, ждавшая целых двенадцать лет сигара.
– Ты весь день светишься! – Полина была счастлива за брата, что заставляло светиться и ее.
– Еще бы, Лина! – считая от победоносного крика, эйфория не покидала Северского. – Это же открытие века!
– Статью уже пишешь? – без задней мысли спросила она.
Тогда он задумался, уголки его губ синхронно опустились. До самого вопроса эта простая идея даже не приходила ему в голову, что стало для Вячеслава совершенно удивительным.
– Нет, – ошеломленный, едва выдавил он.
– Это ж открытие века, – заинтересованная его ступором, продолжала давить сестра. – В историю войдешь…
– Хера себе, – завороженно произнес он, продолжая смотреть сквозь собеседницу. – Я не хочу… Ты представляешь, Лина, я действительно не хочу…
Всего несколько лет назад, в бытность работы в научном институте, он счел бы то чистым безумием, нелепым притворством или на крайний случай – недостойным фарсом.
«И как же быстро все успело измениться?!» – спрашивал себя Северский, ведь он на самом деле не желал себе ни известности, ни славы. Ему очень нравилось здесь, с любимой сестрой, в завораживающей тишине его кустарной лаборатории…