Пустой
Шрифт:
Убедившись, что вокруг никого нет, она прошла через калитку в огород, перепрыгнула через помидорные грядки и свернула за угол дома.
Там ее ждало разочарование. За домом не было ни большой, ни маленькой площадки. Перед забором тянулся ряд растрепанного малинника, в котором не то что машину – велосипед трудно было поставить.
Даша пошла обратно, думая о том, что для очистки совести надо поискать телевизоры в той хате, где ее поселил участковый. Едва она зашла за угол, как нос к носу столкнулась с Воронцовым.
– Ой! – вскрикнула Даша. – Я чуть разрыв
– Что ты здесь делала? – спросил Воронцов, насмешливо глядя в глаза девушки.
– Я? Ничего… Посмотрела, много ли малины поспело.
– А может быть, ты искала преступника?
Лицо Даши стало неудержимо краснеть. Понимая, что правду утаить уже невозможно, а новая ложь будет еще более откровенной, она схватила Воронцова за руку и, будто вымаливая у него прощения, пролепетала:
– Юрочка, я хотела тебе помочь, я думала, что все смогу сделать сама, и поэтому ничего пока тебе не говорила…
Воронцов шевельнул бровями, взял девушку за плечо и подвел к стене дома.
– Ну-ка выкладывай! – не спуская с нее глаз, произнес он. – Что ты хотела сделать сама?
– Понимаешь, когда я еще ехала с этим водителем, он рассказал мне, что на ночлег всегда останавливается у одной женщины…
Тут ее перебил взволнованный голос участкового, доносящийся со двора:
– Юрий Васильевич! Где вы? Юрий Васильевич!
– Что там еще стряслось? – произнес Воронцов, вскинув голову. – Ладно, потом доскажешь… Пошли!
«Фокус не удался!» – сконфуженно подумала Даша, глядя на удаляющегося Воронцова. Ей было нестерпимо стыдно, что она попалась на лжи. Теперь от Юры уже ничего не скроешь и никаких сюрпризов ему не сделаешь. Был единственный шанс приподнять себя в его глазах, да и тот испарился… Даша тяжело вздохнула, машинально провела ладонями по груди и талии, словно желая убедиться, что у нее зато неплохая фигурка, а это, между прочим, тоже немалое достоинство. Когда она вышла во двор, то увидела, что у ворот, прижимая руки к груди, стоит медик Довбня. Ноги его почему-то были до колен выпачканы в грязи, под глазами темнели круги, и лицо отливало болезненной желтизной.
– Что?! Что случилось?! Где заключение экспертизы?! – громко спрашивал его Воронцов, но в его голосе скорее угадывался сдержанный смех, нежели злость.
Медик тряс головой, раскрывал рот, пожимал плечами и все никак не мог родить первое слово. Участковый в отличие от Воронцова был мрачным как туча, несмотря на то что он успел поправить здоровье и его лицо озарял хмельной румянец.
– Нету заключения! – вымолвил наконец медик. – Труп украли! Ликвидировали самую главную улику…
Участковый, который, по-видимому, уже слышал от медика эту ужасную новость, нахмурился еще больше и махнул на своих сынов, с любопытством высунувшихся из окна:
– А ну, лопоухие, быстро спрятались!
– Что значит украли? – не понял Воронцов.
Хватая ртом воздух, медик стал путано рассказывать о тех злоключениях, какие выпали на его долю за прошедшие сутки. Он подробно остановился на том, как тащил на себе раненого водителя до ближайшей аптеки, и детально описал синий трактор с коричневым кузовом.
– Бред какой-то, – пожал плечами Воронцов и мельком взглянул на Дашу, словно хотел убедиться, что рассказ медика и ей тоже кажется бредом. – А где ты болтался всю ночь?
– Заблудился малость, – комплексуя, признался Довбня и тотчас обрушил весь свой гнев на объективные обстоятельства: – На дорогах ни указателей, ни табличек! Все деревни как две капли воды! Света в домах нет, людей нет, спросить не у кого, а грязи по горло! Сначала я забрел в какое-то Шаулено, потом в Курманово…
Но Воронцов уже не слушал медика. Хотя лицо его оставалось спокойным, Даша догадалась, какие чувства бурлят в душе у ее любимого.
– В деревне у кого-нибудь есть трактор с кузовом? – спросил он у участкового.
– Да, – кивнул Шурик и стал застегивать галстук на воротнике форменной рубашки. – Именно такой: синий, с коричневым кузовом. А хозяин его – один шибко шустрый хлопец. Микола Хамарин. – И добавил сквозь зубы: – Бизнесмен хренов!
– Идем! – нетерпеливо потребовал Воронцов.
Даша решительно, как доброволец, шагнула вперед, уверенная в том, что Воронцов приглашает и ее тоже. Но следователь отчужденно взглянул на девушку и коротко сказал:
– Ты останешься.
– А-а… – протянула Даша, но не нашла подходящих слов и осталась стоять с открытым ртом.
«Вот и все!» – подумала она, провожая взглядом Воронцова. Она сама толком не поняла, что имела в виду под словом «все», но ей стало грустно. Юра, милый, любимый, родной, уже не принадлежал ей. Он погрузился в работу, все его мысли были заняты преступником, и вряд ли в его светлой голове осталось местечко для нее. Даша с трудом верила в то, что еще сегодня утром они были вдвоем, и он полностью принадлежал только ей одной, и никто не мешал их счастливому единению… Даша вздохнула, подавляя острое желание пустить слезу, и с понурой головой побрела в хату, где на столе остывала картошка.
17
– Не знаю, кто ему из родственников помог, но вот уже, считай, год, как он купил этот трактор, – рассказывал участковый, вынужденный все время оборачиваться, чтобы идущие за ним следователь и медик все правильно услышали. – Женился недавно, но детей пока нет. Сначала работал в совхозе, возил то навоз, то зерно, а потом занялся бизнесом, итить его!
– А что за бизнес? – спросил Воронцов, закуривая на ходу.
– В нашем сельмаге ведь шаром покати! А если хорошо прольет, то, считай, неделями даже хлеба не видим, не говоря уж про колбасу или йогурт какой. А этот шустряк на своем тракторе в любой дождь может в город проехать, ему грязь нипочем. Вот он и смекнул, на чем можно деньги делать. И стал оттуда продукты возить, а здесь продавать. И сыр, и колбасу, и водку, и консервы. Считай, все, чего душа пожелает. Продавал, естественно, дороже, чем покупал. Хибарку какую-то сколотил, витрину сделал. Народ к нему даже из Глазова и Курманова за продуктами ходит, особенно за водкой…