Шрифт:
Часть 1. Опять не повезло.
Сомов Андрей. «Пустой».
Глава 1.
Я шел как всегда внимательно смотря себе под ноги. Левая нога еще работала нормально, а вот с правой, совсем беда. Колено напрочь отказывалось сгибаться, а стопа уныло отвисала и отказывалась работать правильно. Приходится опираться на трость. От такой походки, с годами появилась старческая сутулость, но красоваться стройной офицерской выправкой мне теперь не перед кем.
За спиной, на одной лямке висит молодежный рюкзачок веселой и яркой раскраски, в котором папка с документами медико-социальной экспертизы и розовая справка
До подземного перехода оставалось совсем не много. Главное, что бы в меня сейчас никто не воткнулся с разбегу. Я как мог прижимался к краю тротуара, наступая ногами в лужи, хочется надеется воды, и распиннывая привокзальный мусор из пустых пластиковых стаканчиков и сигаретных окурков.
Вспоминаются прошлые беззаботные годы. Я был просто уверен, что участь привокзальных бомжей, кстати куда они все делись, меня обойдет стороной. А теперь я стал даже хуже них. Те, сидели на заплеванном асфальте в обоссаных штанах по своей воле, ну хорошо, почти по своей. Во всяком случае при приближении милиционера могли встать, вскочить и убежать. А меня жизнь поставила гораздо ниже них. Сам ли я на себя эту беду накаркал? Если верить всяким заумным эзотерическим книгам, то сам. А может просто не повезло мне в жизни, как и бомжам. Так же, как и они я не могу прокормить себя, купить квартиру, завести семью, да ни фига я не могу! Скачками передвигаться по квартире от дивана к туалету, и то становится все труднее и труднее. Стены в коридоре скоро почернеют от того, что их постоянно лапают сальными руками. Нищенская пенсия от государства и помощь мамы, которая хотела бы, что бы о ней самой позаботились на старости лет. Вот перед матерью, действительно было стыдно. Сыном своим перед подругами не похвастается, с внуками не похлопочет, да и помощи от меня никакой. Одним словом, обуза-инвалид. А как хорошо все начинал…
А вот и он, подземный переход под пригородными поездами. Теперь опираясь одной рукой об перила, другой на трость спустится на несколько пролетов вниз, стараясь не упасть. Почему-то спускаться вниз гораздо труднее, чем подниматься вверх. Ноги работают все хуже и хуже.
Теперь надо поглубже надвинуть на глаза кепочку и кося под пенсионера, что не сложно, двинуться вдоль поземного перехода. По закону подлости все время встречаешь на своем пути тех, кого абсолютно не хочешь видеть. А кого я сейчас страстно желаю лицезреть? Да никого. Быстрее бы до дома добраться. Закрыть за собой входную дверь, плюхнуться в кресло и не видеть все это.
Я уже нарывался один раз на свою бывшую, чье имя ужу позабыл, и двух друзей, чьи имена еще помнил. Бывшая, прошла гордо дефилируя рядом, одарив меня равнодушным и презрительным взглядом одновременно. Мол, вот она – карма. А с каждым из друзей – приятелей, пришлось притормозить и что-то врать про автомобильную аварию, временную нетрудоспособность и про то, что все у меня на мази и скоро все будет в шоколаде. Обмениваться номерами телефонов, по которым никто никогда не позвонит и давать обещания приехать на шашлык с пивом. И шашлык, и пиво тоже пройдут мимо.
Какое еще пиво? Я уж и вкус его позабыл. Но запах шашлыка еще помню. Любил я когда-то это дело. В теплой дружеской компании, выезд на природу… Сборный мангал все время с собой в багажнике автомобиля возил. И мешок угля на растопку. Постоянно куда ни будь на природу заворачивал, практически каждую неделю. Стал у местных продавцов мяса на рынке самым любимым клиентом. Те, специально для меня оставляли кусочки по свежее и по жирнее. Постоянно рядом крутились какие-то типы, нужные и не нужные, знакомые, знакомые знакомых. И где они теперь, все эти верные друзья-приятели?
Как все-таки мы глупо растрачиваем свой потенциал и не ценим, что имеем. Почему человека так тяготит то, что через некоторое время будет ему не хватать? И наоборот, считает важным, достойным и любимым то, о чем и не вспомнит вскоре.
С такими философскими мыслями не навернуться бы на скользком полу…
Проковыляв по туннелю до последнего перрона, остановился собираясь духом перед лестницей. Теперь только вверх. Опять одной рукой схватившись за перила, второй за трость стал карабкаться. Одну ногу ставишь на ступеньку, подтягиваешь к ней вторую и так, и дальше. Морду лица вверх стараешься не поднимать и на встречных не смотреть. Стыдно и не ловко. Как это мерзко ловить на себе брезгливо-сочувствующий случайный взгляд. Никак не привыкну. А возможно к такому вообще привыкнуть-то? Хотя, на том же перроне познакомился с безногим ветераном-чеченской войны. Пояснил, что танкист, горел в танке под Грозным. Может и так. Бодренько скакал на картонке, обмотанной скотчем. И даже женат. Хотя... представляю я эту жену…
К перилам, прислонившись к ним спиной, стоят студенты. Кто-то отходит в сторону, давая дорогу, кто-то нет. Если стоит малолетний дебил, тиская за жопу однокурсницу, значит точно не отойдут. Типа, сам обойдёшь. Обхожу, конечно. Куда деваться то... Я ж теперь стал добрым, покладистым и все при все понимающим.
Пока доковылял до последней ступеньки, аж вспотел. Как пенсионер-дачник снял кепку и вытер пот со лба носовым платочком. Сейчас «длинная-зеленая подойдет». Еще пол часа мучений и я дома.
В тамбур электрички «гепардовым скоком» засунул свою тушку девяносто килограммового инвалида, последним пассажиром. Один раз провалился в дыру по пояс между вагоном и перроном, вот смеху то было. Ни одна сука не помогла вылезти. С того самого случая я усилил бдительность и захожу последним, дабы «добрые люди» не столкнули и не затоптали.
Схватившись одой рукой за вертикальный стальной поручень, я повесил на него же рюкзачок за лямку. Поставил складную трость в угол. Плечом прислонился к пластиковой и грязной стене. Фууууу… В добрый путь!
В тамбуре пока народу было не очень много. Я, не оборачиваясь слышал голоса молодежи, конечно же студенты. Чего мне на них смотреть? Встал к ним спиной, лицом к раздвижным дверям. Чего я там у студентов не видел? Впрочем, пейзаж за окном, мне тоже осточертел. И при чем давно.
Все надоело!
Будучи студентом, рассматривал мелькающие деревья и одиноко стоящие дачи, думая, что вот вырасту, выучусь, куплю большой пребольшой автомобиль и никогда более не зайду в эту скотовозку. Знать бы чем все кончится…
В тамбуре кто постарше, те стояли молча, отходя после «любимой и ненаглядной» работы. Галдели только студенты младших курсов. Чем моложе, тем шумнее и говорливее. К последнему курсу, появляется солидность и важная, степенная медлительность. А может просто говорить не о чем. Все уже перед друг другом нарисовались и выговорились. Расставили все точки над ё. Кто-то начал понимать, что дальнейшая жизнь будет непредсказуемой и почти всегда повороты у нее будут со знаком минус. Как вон у того мужика, что стоит в тамбуре с тросточкой в углу. Тоже, наверное, планы какие-то строил, учился, работал, а потом хрясь! И все! Но со мной такого никогда не произойдет! Я-то умный и везучий! Не то что этот неудачник.