Пустоземские камни
Шрифт:
Не важно, в каком году произошла или произойдет эта история. Важно, что все это – чистая правда.
Первая молния рассадила небо, как раз когда Витек собрался сойти с бетонки на утоптанную тракторами кромку поля. Он уже занес ногу, как вдруг черная стена ночи раскололась пополам и из трещины вырвался ослепительный свет, на мгновение превращая ночь в день.
Витек замер было в испуге, но тут тяжелая дождевая капля разбилась о его макушку, заставив устремиться вперед. От края до края земли перекатился рассыпчатый
Через минуту вокруг были только темная муть и монотонный шелест. Огни поселка, что так призывно блеснули из-за реки, сгинули в дожде. Витек, спотыкаясь и раскачиваясь, двигался вдоль края кукурузного поля, чувствуя, как над головой нагнетается вся сила и злость, на которую способна летняя гроза.
Земля под ногами стремительно раскисала, а ему предстояло еще немало пройти: обогнуть поле, пересечь березовую рощу, спуститься по долгому пологому берегу к переправе, вновь подняться. А там еще миновать картофельные огороды, которые сейчас неотвратимо превращались в болота, и лишь тогда выйти к задворкам поселка.
Тетка была бы им недовольна. Только круглый дурень, сказала бы она, мог попасть в такую грозу, когда все нормальные люди сидят по домам. Но тетки здесь не было. Тетка находилась сейчас в своей кровати и похрапывала.
Надо было оставаться у свояка, допивать самогонку и слушать продолжение лекции о различных способах ловли рыбы. Об этом свояк мог рассуждать хоть до утра. Витек бы и остался, но понадеялся поспеть домой до грозы. Не послушал никого, понесло его в ночь домой, потому что договорился с утра снимать двигатель с молоковозки и ставить его на ремонт. А теперь вот сам – как рыба, весь мокрый...
Вода рушилась с неба, и не было ей конца. Поминутно сверкали молнии, гром сотрясал небеса над самой головой. Витек то и дело испуганно вжимал голову в плечи, и струйки холодной воды стекали с волос за шиворот. Громадные куски мокрой глинистой земли налипли на сапоги и нипочем не хотели отваливаться. Приходилось останавливаться, трясти ногами, бить ими друг о друга.
Витек вдруг сообразил, что может выгадать не меньше полукилометра, если пойдет не вокруг поля, а прямиком через него. Была бы здесь тетка, она догадалась бы раньше. Витек только не мог для себя решить, что лучше: продираться сквозь чащу кукурузных стеблей, где земля покрепче и посуше, или ползти по просторной, но грязной и топкой обочине.
Он выбрал первое. Сначала идти было легко – грязь и впрямь не приставала к ногам. Но уже скоро борьба с упрямыми кукурузными стеблями настолько замучила, что Витек остановился и, словно заклинание, прокричал в небо длинное замысловатое ругательство.
Заклинание не помогло. Было холодно и мокро. Уставшие, избитые стеблями ноги ныли и подгибались, путь домой уже казался бесконечным. Витек нащупал в кармане четвертинку самогона, которую ему вручили в дорогу, и сделал несколько неторопливых, вдумчивых глотков. Тело согрелось лишь изнутри.
Витек захотел повторить прием микстуры и уже нашел губами горлышко, как вдруг случилось что-то невообразимое.
Громадная огненная стрела обрушилась с неба и вонзилась в землю с такой силой, что все вокруг затряслось. От грохота заложило уши. Витек выронил бутылку и оцепенел. Всего в десятке метров от него поднялся фонтан вздыбленной земли, кукурузные стебли с треском вспыхнули, но тут же погасли, сбитые дождевыми струями. Пошел густой дым.
Витек не одну минуту простоял, хлопая глазами и представляя себе, что могло с ним случиться, не остановись он принять самогонки. Он нагнулся, поднял бутылку и бережно поместил в карман. «Спасительница», – подумал он.
Огонь выдохся, дым рассеялся, и все опять погрузилось в мокрый мрак. Витек сделал несколько робких шагов к месту удара молнии. Ему все казалось, что в любую секунду это может повториться, и тогда от него точно мокрого места не останется.
Пахло гарью, жженые стебли расползались под ногами. Витек всматривался в темноту и вроде бы различал опаленный круг и воронку в его середине. Он поежился. Может, не молния это была, а бомба, случайно упавшая с пролетавшего самолета? Идти дальше было страшно, оставаться – еще страшнее, да и незачем.
В этот момент высоко в небе в очередной раз проскочила извилистая огненная дорожка, и Витек даже присел, закрывшись руками. Это была всего лишь молния. И в момент разряда он успел увидеть, что какой-то большой булыжник показал ему свой круглый бок из самого центра воронки.
Рассматривать сейчас булыжники для Витька не имело никакого смысла. Он вскочил и помчался через поле, пригибаясь, как под обстрелом. Он несся, уже не обращая внимания на хлещущие тело стебли, дождь и раскаты грома.
Меньше чем через час он ввалился в сени, сбросил на пол мокрые сапоги, пиджак, штаны, наскоро вытерся покрывалом с диванчика.
– Где тебя леший носил? – сонно проворчала тетка, заворочавшись на кровати. – Небось ни одной собаки на улице нет, только ты шатаешься по чужим дворам.
– Я кукурузу тушил, – сообщил Витек. – Молния поле подожгла, а я там оказался, и вот...
– Ну что за дурень! – сокрушенно пробормотала тетка. – На дворе дождь, а он тушит. А завтра сушить пойдешь? Иди-иди, без тебя не обойдутся...
Через минуту она уснула, а Витек еще долго ворочался, во всех красках представляя, как могло бы корчиться его маленькое мокренькое тельце под ударом грозной небесной силы.
Пожалуй, это была самая беспокойная для Егорыча ночь за последние месяцы. Делать новую крышу на амбаре он закончил аккурат в тот вечер, когда ударила гроза.
Он лежал на кровати, тревожно прислушиваясь к громовым раскатам, и рассуждал, одолеют ли хлесткие дождевые струи новый рубероид, только что уложенный и закрепленный. По всему выходило, что не должны. Материал ложился добротно, на совесть. Для себя делалось, а не для государства.