Путь архонта

Чэмберс Энди

Мертвый гротеск рухнул и стал частью импровизированной баррикады из искореженной плоти, которая образовалась из павших всего в нескольких метрах перед Харбиром и воинами Иллитиана. Оставшиеся гротески были вынуждены карабкаться через эту подергивающуюся груду мяса, чтобы попасть под свирепый огонь Белого Пламени. Продолжать наступление было безрассудно, но гротески пылали изнутри неоадреналином и метастероидами. Ярость берсерков гнала их дальше, на верную смерть.

Вся видимость сражения исчезла, теперь это была бойня. Воздух стал густым от дыма и горелой вони. Стробоскопический свет бластеров и дезинтеграторов сконцентрировался на ревущих гротесках, которые пытались разобрать

преграду, но с каждой потерей она становилась все выше. Харбир встал, чтобы можно было продолжать стрельбу — мертвецы уже подступали к самому потолку. Довольно скоро гротески уже не смогут сквозь них протиснуться.

Кто-то, видимо, забыл им сообщить, что их вырезают. Как раз когда Харбир поднялся, вал мертвых и умирающих разлетелся в стороны, как будто под ним взорвали бомбу. Сквозь кровавый разлом с ревом прорвалось самое большое и безобразное чудище, какое только видел Харбир, и помчалось на авангард солдат Иллитиана, сверкая злобными красными глазами под железной решетчатой маской. Харбир рефлекторно пригнулся, уходя от взмаха усеянного лезвиями кулака, и перекатился, оказавшись за спиной существа, в то время как оно набросилось на ряды воинов.

Он прижался к груде тел и, извиваясь, просочился сквозь них, стремясь оказаться подальше от беснующегося гротеска. Позади раздавались вопли и хруст — разъяренный монстр изливал скопившуюся в нем ярость. Впереди он видел прямой коридор, заляпанный кровью и кусками тканей. Невдалеке с коридором, в котором он находился, пересекался более широкий проход, и по обе стороны перекрестка к полу припали фигуры в масках, целящие навстречу винтовки с тяжелыми стволами.

Харбир нырнул вбок и выпалил еще до того, как его сознание успело отметить, что за оружие на него направлено. Выстрел навскидку был куда быстрее, чем успели отреагировать враги. Странный пистолет Харбира взорвал одного из них, превратив его в кровавое месиво, которое сбило прицел остальных. Их винтовки неуверенно рявкнули, снаряды вонзились в кучу мяса позади, но сам он чудом остался невредим.

Карьера Харбира, состоявшая из стычек меж бандами и убийств по найму, научила его кое-каким бесценным урокам касательно ближнего боя. Один из них состоял в том, что если против тебя — враги с винтовками, а у тебя есть только пистолет, надо сближать дистанцию или убегать. Побег был вне вариантов, поэтому он прыгнул вперед, прежде чем они успели сделать еще один залп. Несколько врагов в масках охотно бросили неповоротливые орудия и кинулись навстречу, выхватив клинки. Харбир подумал, что они, видимо, опознали в нем Беллатониса.

Развалины. Харбир узнал их по окровавленным кожаным одеждам и железным маскам, скрывающим лица. Это были развалины, такие же, как Ксагор. Их тощие руки и тела были крест-накрест рассечены замысловатыми шрамами, с запястий и лодыжек свисали цепи. Харбир не мог думать о развалинах иначе, чем о рабах гемункулов, хотя и знал, что эти существа добровольно отдали себя на терзания и пытки.

Двое из развалин бешено размахивали ножами с широкими лезвиями, с которых капала вязкая зеленая слизь. Харбир пригнулся, уходя от ударов, а потом бросился в сторону, когда третий развалина попытался достать его похожими на ножницы когтями. Развалины были опасными противниками, однако им недоставало безотказных рефлексов Харбира и опыта в ближнем бою. Они только мешали друг другу в своем рьяном желании добраться до него.

Он пнул развалину с когтями в грудь и пристрелил из пистолета одного из вооруженных ножами. Тот раздулся и лопнул с отвратительным хлюпающим звуком. Ножи, которые он сжимал, выпали из безжизненных пальцев, и Харбир свободной рукой перехватил

один из них на лету. Угрожая взмахами ножа и пистолетом, он удерживал развалин на расстоянии, пытаясь при этом отступать. Звуки рева и рвущейся плоти позади него прекратились, так что он мог надеяться, что вскоре прибудет помощь.

Развалины, которые не бросились сразу в драку с ним, уже попятились назад. Теперь, в ответ на выкрикнутую кем-то команду, они снова подняли винтовки. Этот кто-то устал от убогих попыток своих собратьев и хотел по-быстрому получить результат. Харбир рванулся вперед и вонзил захваченный у врага нож в брюхо развалины с руками-ножницами. Тот обхватил Харбира жилистыми руками, царапая его спину стальными когтями.

— Сдохни, предатель! — прошипел развалина в лицо Харбиру, обдав его мерзкой смесью слюны и зловонного дыхания. В ответ наемник провернул нож в кишках развалины и рванул его вверх, к сердцу.

Грохнули винтовки, и Харбир почувствовал, как развалина содрогнулся, когда снаряды вонзились в его спину. Другой развалина уже собирался воткнуть один из своих ножей в шею Харбиру, когда тот же залп сбил его с ног. Харбир усмехнулся иронии ситуации, пытаясь удержать развалину стоймя, чтобы тот продолжал играть роль живого (хотя, скорее, уже мертвого) щита.

Тело быстро отвердевало — слишком быстро, чтобы это можно было списать на трупное окоченение. В мозгу Харбира вспыхнула внезапная догадка: эти неуклюжие орудия в руках развалин были гексовинтовками. Ксагор как-то рассказывал, что такие пушки, как правило, стреляют хрустальными цилиндрами, которые начинены стеклянной чумой. Харбир поспешно выдернул нож из тела, пока стремительно распространяющийся вирус не кристаллизовал плоть, навеки запаяв оружие в кишках развалины.

Обжигающие сетчатку полосы темного света промчались мимо Харбира и прорезали заваленный трупами коридор. Он едва различил спрятавшихся вдали развалин-снайперов, когда их на месте испепелили мгновенные вспышки энтропической энергии. Развалины сгорели, словно бумажные мишени, брошенные в пламя топки. В тесном пространстве коридора началась быстрая и жестокая перестрелка, в которой воины Иллитиана, похоже, стремительно одерживали верх. Харбир съежился за своим щитом из мяса и стекла и попытался переждать бурю.

Завывающие, будто баньши, энергетические орудия вдруг притихли сами по себе. Целей на виду больше не было.

— Достаточно! Хватит стрелять! — прокричал из темноты отчаянный голос. — Мы хотим переговоров!

Звук этой речи был музыкой для ушей Иллитиана. Идиоты наконец-то научились здравому смыслу. Он отвернулся от дымящихся останков «Талоса», который находился в процессе расчленения громадными клэйвами инкубов, и ответил на крик.

— Бросьте оружие и выйдите на открытое пространство, — с удовольствием откликнулся Иллитиан. — Начнете сопротивляться — умрете, как и все остальные.

Он выжидающе посмотрел в дальний конец коридора, где происходили основные боевые действия. Через головы и плечи вернорожденных кабалитов он видел, что в узком проходе лежат кучи трупов. Некоторые тела все еще горели, а стены были покрыты россыпью светящихся от жара кратеров, что безмолвно свидетельствовали о свирепости огня.

Сбитый «Талос» внезапно атаковал отряд Белого Пламени сзади, когда его передовые части ввязались в бой с развалинами и гротесками. Поначалу машина боли наслаждалась большим успехом, кромсая арьергард вернорожденных, словно металлическая акула. Однако Иллитиан и, что более важно, его телохранители-инкубы были неподалеку (Иллитиан мудро решил оставаться ближе к тылу), так что смогли вмешаться и остановить беснующуюся машину.