Путь через равнину
Шрифт:
— Это так. Народ Клана не любит, когда рядом Другие. Итак, если мы не сможем пересечь ледник и не сможем обойти его, то что нам делать? Нельзя ли подождать, пока ледник снова не станет безопасным?
— Конечно, но придется ждать почти целый год, пока наступит следующая зима.
— Но если мы уже ждали год, то почему бы не подождать еще один? Есть там место для стоянки?
— Да, там живут люди, с которыми мы можем остаться. Лосадунаи всегда дружественно относятся к прибывшим к ним. Но мне хочется поскорее к своим, Эйла. — В его голосе звучала такая боль, что она поняла, как важно это было
— Мне тоже хочется иметь дом. Джондалар, конечно, мы должны сделать все возможное, чтобы добраться туда пораньше. Но если окажется слишком поздно, это совсем не значит, что мы вообще не доберемся до твоего дома. Просто дорога будет длиннее, ждать дольше. Но ведь мы вместе.
— Все так, — совсем нерадостно и неохотно согласился Джондалар. — Не страшно, если мы опоздаем, но не очень хочется целый год болтаться в ожидании. Возможно, если бы мы пошли другим путем, то не опоздали бы. Еще не так поздно.
— А есть другой путь?
— Да. Талут говорил мне, что, если обогнуть северную оконечность горного хребта, мы выйдем на место. И Рутан из Ковыльного стойбища говорил, что путь отсюда идет на северо-запад. Нам нужно было идти этим путем, но мне так хотелось еще раз встретиться с племенем Шарамудои. Если я сейчас не повидаю их, то уж больше никогда. А они живут к югу от гор на реке Великой Матери, — объяснил Джондалар.
Эйла кивнула и, подумав, сказала:
— Понимаю. Шарамудои — народ, среди которого ты жил некоторое время, твой брат сошелся с женщиной из этого племени, правильно?
— Да, они для меня близкие люди.
— Тогда, конечно, мы должны идти на юг, чтобы ты увидел их напоследок. Ведь ты любишь этих людей. Если мы не успеем пересечь ледник сейчас, то дождемся следующего сезона. Даже если это займет год, стоит повидать твою другую семью. К тому же ты хочешь дойти до дома и рассказать матери о брате, но Шарамудои тоже хотели бы узнать, что с ним произошло… Ведь они тоже были его семьей.
Джондалар, который поначалу хмурился, просветлел.
— Ты права, Эйла. Им следует узнать о Тонолане. Я так волновался, правильно ли я принял решение. Я просто не все продумал до конца. — Он облегченно улыбнулся.
Джондалар наблюдал за вспышками огня, танцующими на догорающих ветках, он пил чай, все еще думая о предстоящем долгом Путешествии, но уже не так беспокоился.
Он посмотрел на Эйлу:
— Хорошо, что мы обсудили все. Кажется, я до сих пор не привык к тому, что рядом есть кто-то, с кем можно говорить об этом. Мы можем уложиться в нужное время, иначе я просто не решился бы идти этим путем. Это дольше, но по крайней мере я знаю дорогу. А северный путь мне неизвестен.
— И я думаю, что ты принял верное решение, Джондалар. Если бы я могла, если бы меня не обвиняли в смерти, я побывала бы в племени Брана, — сказала Эйла и уже почти шепотом добавила: — Если бы я могла, если бы я только могла в последний раз увидеть Дарка.
Безнадежность и пустота звучали в ее голосе.
— Ты хочешь попытаться найти Дарка?
— Конечно. Но я не могу. Это может привести к несчастью. Я была проклята. Если бы они увидели меня, то подумали бы, что это явился дух. Для них я мертва, и здесь ничего не изменишь, никак нельзя убедить их, что я жива. Кроме того, Дарк уже не ребенок, каким я его оставила. Почти взрослый, хотя я стала взрослой поздно по меркам Клана. Он — мой сын, и вполне возможно, что отстает по развитию от других мальчиков. Но вскоре Ура станет жить вместе с родом Брана… Хотя, впрочем, сейчас это род Бруда, — нахмурившись, сказала Эйла. — Этим летом будет Сходбище Клана. Так что осенью Ура покинет свой род и будет жить с Браном и Эброй. А когда повзрослеет — станет подругой Дарка. — Она помолчала и затем добавила: — Хотелось бы быть там, но я лишь испугала бы ее, навела бы на мысль, что Дарк приносит несчастье, если дух его странной матери не может пребывать в том мире, которому принадлежит.
— Ты уверена, Эйла? Если ты хочешь, мы выкроим время повидать их.
— Даже если бы я хотела, я не знала бы, где искать их. Я не знаю, где находится их новая пещера, и не знаю, где будет Сходбище Клана. И вообще Дарк больше не мой сын. Теперь он сын Убы. — Эйла посмотрела на Джондалара, и тот заметил в ее глазах слезы. — Еще тогда, когда умер Ридаг, я знала, что больше не увижу Дарка. Я похоронила Ридага в накидке Дарка. Это было единственное, что я взяла с собой, когда уходила из Клана, и мысленно в тот момент я похоронила и Дарка. Я знаю, что больше не увижу его. Я мертва для него, а он мертв для меня — так будет лучше.
Слезы текли по ее щекам. Казалось, она не замечала их и даже не осознавала, что плачет.
— Я по-настоящему счастлива. Вспомни о Неззи. Ридаг — хотя и не она родила его — был для нее сыном, она нянчилась с ним и знала, что потеряет его. Не важно, сколько он прожил бы, все равно у него не было бы нормальной жизни. Когда другие матери теряют своих детей, то думают, что те переселяются в мир духов, но я представляю Дарка только живым, всегда счастливым, у них с Урой все благополучно, растут дети… только я их никогда не увижу. — Она зарыдала.
Джондалар обнял ее. Воспоминание о Ридаге навеяло эту печаль. Ничего нельзя было сделать для него, хотя Эйла пыталась. Это был слабый ребенок. Неззи говорила, что он был таким от рождения. Но Эйла давала ему то, что не мог дать другой. Когда она научила его и других обитателей Львиного стойбища языку жестов, принятому в Клане, он был счастливее, чем когда-либо. Впервые в жизни он мог общаться с теми, кого любил. Он мог рассказать о своих нуждах и желаниях и о том, как он себя чувствует; особенно это касалось Неззи, которая заботилась о нем, с тех пор как умерла его мать. Он мог выразить ей свою любовь.
Все были удивлены, обнаружив, что Ридаг не просто умное животное, неспособное говорить, а существо, обладающее собственным языком; они поняли, что он по-своему умен, и восприняли его уже как личность. Джондалар был поражен не меньше других, хотя Эйла пыталась ему все объяснить, еще когда он начал учить ее говорить словами. Выучив знаки и жесты, Джондалар смог оценить вежливый юмор и глубину понимания мальчика древней расы.
Держа любимую в объятиях, Джондалар понимал, что тяжелые рыдания дают выход ее горю. Он знал, что она переживала смерть мальчика-полукровки, которого усыновила Неззи и который так сильно напоминал ей собственного сына, и понимал, что она оплакивает обоих.