Путь Черной молнии 2
Шрифт:
Естественно, Сергея Брагина такой исход дела не устроил, он рассчитывал на более жесткое наказание своего бывшего начальника. Тем не менее, прекрасно понимал, что в системе существует круговая порука, и Шилов так легко отделался. Начальник оперчасти СИЗО-1 вместе с Шиловым, немного расслабились, посчитав, что гроза миновала. Но, буквально через месяц после понижения полковника в звании, начальнику управления ИТУ Новосибирской области Мамонтову поступила анонимная докладная, в которой указывалось, что в изоляторе функционирует черная касса. Держателем ее является начальник оперчасти СИЗО Григорян. Деньги вливаются в основной массе после тщательных обысков поступающих в тюрьму арестантов, а также камерных «шмонов», предоставления личных свиданий, неразрешенных во время следствия и многих других дел, запрещенных инструкциями. В управлении по приказу начальника в отношении Шилова и Григоряна началось служебное расследование.
Когда все «стрелки», касательно побега Ирощенко были переведены на капитана Ермолова, последний оказался в очень щекотливом положении. После того, как майор КГБ Шаронов получил информацию от Брагина, что Ермолов соприкасается с уголовниками, комитетчик обратился с просьбой к своему бывшему начальнику полковнику Шатуре. Тот поручил своему заместителю Кашапову «поработать» как следует с Ермоловым и к нему применили квалифицированные методы дознания. Шатура мог бы отказать в такой просьбе, но у него возник интерес к осужденному Ирощенко, который во время бунта в колонии помогал авторитетному лидеру Дронову. А, как известно, Дронов был на крючке не только в политуправлении но и в оперативном отделе КГБ по области. В ходе допросов капитан Ермолов сознался, что был завербован уголовными авторитетами, и довольно часто выполнял их поручения, естественно все происходило за материальное вознаграждение. Ермолов во многом сознался, а именно: как проносил арестантам запрещенные предметы, по разрешению начальника оперчасти устраивал личные свидания подследственных с родственниками в изоляторе. Наладил поставку арестантам наркотических средств. Ему даже приходилось приводить любовниц за крупное вознаграждение. Пожалуй, немаловажная информация поступила от Ермолова в том, что он способствовал побегу другого осужденного, сообщая уголовникам точное время и день его этапирования в колонию. Речь шла о неком Рыжкове, который при поддержке своих дружков, благополучно бежал из-под стражи во время пересадки из автомашины в спецвагон. Но Ермолов категорически отказывался от своего участия в побеге Ирощенко. Чувствуя, что его хотят пустить главным обвиняемым в этом деле, всячески сопротивлялся; настаивал на том, что произошедшее событие является стечением обстоятельств, и он строго выполнял приказы начальника СИЗО и дежурного по изолятору. Тем не менее, не отрицал, что перевел осужденного Воробьева в транзитную камеру. Для чего? Ермолов не знал, его попросили уголовники, а за деньги он пошел на соучастие в преступлении, хотя клялся, что ничего не знал о готовящемся убийстве осужденного.
Вскоре следствие по делу Ермолова закончилось. Сменив положение о подписке о невыезде, его арестовали и до суда поместили в изолятор уже в качестве обвиняемого. Ермолову инкриминировали получение взяток, пособничество опасным уголовным преступникам и естественно, после осуждения он не имел права служить в органах МВД и прочих подразделениях, связанных с оперативно-розыскной деятельностью.
Что касалось группы офицеров КГБ, посещаемых пятничные вечеринки, то начальство отнеслось к ним весьма благосклонно: в качестве наказания группу оперов действительно перевели в другой отдел. Кое-кому из них было поставлено на вид, но больше всего пострадал Михаил Брылов: за утерю мундира, служебного удостоверения и несоответствие со статусом офицера влиятельных органов, его разжаловали и перевели в другую структуру. В данной ситуации помочь ему товарищи не могли, их самих подвергли дисциплинарным взысканиям.
Следствие по таинственному исчезновению из изолятора Ирощенко продолжалось, но уже не так рьяно, как это бывает в делах подобного рода, и уголовное дело могло возыметь статус нераскрытого преступления. Сыщики надеялись на счастливый случай: может от тайных агентов они получат информацию о его местонахождении или кто-то непредвиденно встретит преступника и сообщит в милицию. А может в ходе оперативных мероприятий его случайно обнаружат в одном из притонов, или как часто случается, попадется на каком-нибудь преступлении.
Чтобы запутать следствие и пустить дознавателя по ложному следу, Брагин решил немного с ним поиграть. Сергей отправил в прокуратуру анонимное письмо, в котором сообщил о гражданине Лешакове, состоящего в крепкой связи с криминальными авторитетами, называемыми во внутренней системе – ворами в законе. И что самое важное, следователь получил информацию из компетентных органов от майора Шаронова, что гражданин Лешаков, в прошлом неоднократно судимый, действительно имеет прямое отношение к побегу преступника из мест лишения свободы. Брагин в свою очередь направил еще одну анонимку, в которой пояснял, что Лешаков приютил у себя преступника, но, к сожалению, фамилия его не указывалась. Был ли это Ирощенко, оставалось для дознавателя под вопросом. Инспекторы УГРО для проверки информации поспешили в квартиру Лешакова, где он был прописан. Допрос Лешего многое бы расставил по своим местам, но, к сожалению, найти его не удалось. Шло время. Ни розыскники, ни следователь положительного результата так и не получили, Лешаков в Новосибирске не появлялся, а без надлежащего основания объявлять его в розыск, не имело смысла.
Сергей Брагин не желал упускать возможность поквитаться с пресловутым вором, за которым тянулся шлейф опасных преступлений. Разобравшись в ситуации, он выдвинул основную версию, что именно Садовников мстит Воробьеву за неудачи в тайге после своего побега из Томской колонии. Лешаков – вот кто может привести Брагина к Аркану и не важно, что официально вор фигурирует в списке без вести пропавших. Для Сергея теперь не было секретом, что смерть Садовникова – это обыкновенная фикция, поскольку информация из надежных источников указывала на то, что он «подпольно» управляет криминальным сообществом в области.
Теперь у Брагина дела пошли быстрее, ибо к розыску Лешего подключились «союзники», прокуратура и КГБ. Получив от майора Шаронова кое-какие сведения, Брагин приступил к поиску Лешакова и, чтобы не спугнуть более крупного фигуранта в деле Воробьева, начал кропотливо собирать информацию на людей, находящихся в окружении Садовникова. Во время собственного расследования ему вспомнился разговор с Шароновым, как подручный Аркана Лешаков помог беглому преступнику скрыться от преследовавших его инспекторов УГРО. Подобные умозаключения привели Брагина к необыкновенной истории, приключившейся почти одновременно с потрясающим побегом Сергея Ирощенко из следственного изолятора. Но Брагин определенно знал, что два побега, совершенно не касающиеся друг друга, явились стечением обстоятельств. А дело обстояло именно так… В трехстах метрах от железнодорожного вокзала Новосибирск-главный, рядом с водонапорной башней, имевшей старинный архитектурный вид, располагался пункт по пересылке заключенных. Со следственного изолятора прибыла очередная спецмашина. Арестантов под усиленным конвоем планировалось переместить в «Столыпинский вагон», приспособленный для этапирования людей по железной дороге. Именно в этом автозаке находился особо-опасный преступник, направленный по этапу в колонию особого режима. Конечным пунктом назначения для осужденного был поселок Раисино в Убинском районе. Спецмашину-фургон, заполненную заключенными, направили в тупик. Обычно автозак подъезжал вплотную к спецвагону, стоявшему на первом пути, но на этот раз по вине железнодорожников вагон оказался на третьей ветке. Пришлось экстренно вызвать дополнительное отделение солдат внутренних войск из находящейся недалеко казармы. Создав живой коридор, офицеры и солдаты стали по одному переправлять заключенных из машины в открытую дверь спецвагона. Трое охранников с караульными собаками, непрерывно лающими на осужденных, заняли места по обеим сторонам живого коридора. Подгоняемые громкими командами охранников, заключенные быстро перебегали из одного места в другое. В дверях автозака показался парень в полосатой робе. В руке он держал громоздкий вещевой мешок и, как только прозвучала команда офицера: «Четвертый пошел», заключенный спрыгнул с подножки автозака и быстро побежал к вагону. Стрельнув глазами по сторонам, «Полосатик» моментом оценил обстановку. Поравнявшись с офицером караула, расположенного возле самой дверцы тамбура, заключенный внезапно приподнял увесистый мешок и, что есть силы, бросил в старшего лейтенанта Пономарева. Получив неожиданный удар, офицер потерял равновесие и повалился на спину. В тот же миг в нескольких местах прозвучали громкие хлопки, похожие на оружейные выстрелы и между автозаком и вагоном по земле поползли клубы плотного, белого дыма. Буквально следом прозвучали дополнительные хлопки, и охранники почувствовали, как удушливый, слезоточивый газ проникает в легкие и разъедает глаза. Но на этом «бомбардировка» не закончилась, под вагоном громыхнуло два взрыва, произведенных шумовыми петардами. Среди людей поднялась паника. Собаки, неистово лающие на заключенных, заскулили, беспокойно закрутились на поводках и, поджав хвосты, прижались к ногам проводников-солдат.
Заключенный в полосатой робе стремительно прыгнул под вагонзак и, оказавшись между путями, в растерянности остановился. Видимость была нолевая, все вокруг заволокло дымом. Резко вдохнув зараженный газами воздух, «Полосатик» зашелся в удушающем кашле и не в состоянии разглядеть что-либо перед собой, припал на корточки. Вдруг рядом возник человек, на голову которого был одет противогаз. Он схватил «полосатика» за рукав куртки и потащил вдоль путей. Сомнений не было, это был спаситель «полосатика». Помощь пришла вовремя. Пробежав несколько десятков метров, беглецы пересекли очередную железнодорожную ветку и бросились вдоль стоящего грузового состава. За спиной они услышали громкие возгласы охранников и резкие команды проводников, спустивших собак с поводков. Прозвучали запоздалые, короткие автоматные очереди.
Беглец и его спаситель, нырнули под стоявший состав, и оказались на следующем пути, но в этот миг на «Полосатика» прыгнула крупная восточно-европейская овчарка. Вцепившись зубами в рукав куртки, она злобно рычала и остервенело мотала головой. Но, в хорошо подготовленном побеге учитывался и такой вариант. В правой руке беглец сжимал острозаточенный пруток железа. Со всего размаха он всадил стальное жало собаке в нижнюю челюсть, проткнув горло и шею. Только после этого овчарка разомкнула челюсти и громко завизжала от боли. Беглецы нырнули под стоящий на соседней ветке состав. На расстоянии, растянувшись по путям, преследовали солдаты-охранники с собаками на поводках. Парни спешили изо всех сил, но бежать по крупному гравию, рассыпанного вдоль полотна, было нелегко. Они резко остановились. Впереди, грохоча колесами по рельсам и, быстро приближаясь, неслась дрезина. Машинист, просигналив гудком, сбавил ход. «Спаситель», ухватившись за поручни, запрыгнул на подножку и ловко поднялся на верхнюю площадку. «Полосатик» следовал за ним и, ухватившись за поручни обеими руками, сделал попытку вскочить на подножку. Машинист заметил бежавших вдоль линии солдат и прибавил газу. Рука «Полосатика» соскользнула. Какое-то расстояние он бежал рядом с дрезиной, уцепившись за поручень. Еще миг и пальцы разомкнутся. Он умоляюще взглянул на напарника и, задыхаясь от нехватки кислорода, прокричал:
– Помоги…
«Спаситель» спустился на пару ступенек ниже и, ухватив за запястье «Полосатика», стал втягивать на площадку. Но в этот миг, спущенная с поводка овчарка, поравнялась с дрезиной и успела ухватить беглеца за сапог. Чтобы высвободиться, «Полосатик» отчаянно задергал ногой. Соскользнувший сапог так и остался в пасти овчарки.
Старший лейтенант Пономарев одним из первых поравнялся с платформой. Дрезина быстро набирала скорость. Офицер на бегу поднял пистолет и на удачу, выстрелил по ногам преступников. Пуля прошла мимо. Прозвучал ответный выстрел и Пономарев почувствовал резкий удар в правое плечо. Выронив пистолет, он резко остановился и, упав на колени, с отчаяньем посмотрел вслед удаляющимся преступникам.