Путь "Чёрной молнии"
Шрифт:
— Ну, так вот он, у нас в руках! Чего же мы медлим?
— У меня есть знакомые оперативники, установим слежку и насильник в капкане, — Сергей говорил спокойно, и хотел чтобы брат не спешил с выводами. Сейчас он был под впечатлением, что преступник изобличен, но Сергей так не думал.
Анатолий был категорически против подключения к слежке оперов и аресту преступника.
— Толя, я не понимаю тебя, вдвоем мы не сможем его изобличить, а ребята нам обязательно помогут.
— Подожди Сереж, давай попробуем сами решить этот вопрос, я хочу, чтобы это животное само призналось мне в совершенном преступлении.
— Ты плохо разбираешься в преступниках, здесь нужны неопровержимые улики и доказательства причастности его к данному преступлению, результаты экспертизы и показания Женечки — вот доказательная база.
— А если мы сами это сделаем?
— К чему ты клонишь?
— Разве ты не понимаешь, что эту мразь осудят и дадут ему максимум десять лет, а я не хочу, чтобы он жил среди нас, и продолжал дальше заниматься своим мерзким делом.
Сергей внимательно посмотрел на брата и, укоризненно покачав головой, сказал:
— Десять лет — большой срок, по крайней мере, за подобное преступление его могут самого изнасиловать. Попади он в СИЗО, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы эта тварь не вылезала из — под шконки весь свой срок — вот это я тебе точно обещаю.
— Но он все равно выйдет и будет продолжать насиловать, или хуже того — убивать, — не унимался Анатолий.
— Вот- вот, и я о том же, дай Бог накопаем на него, может, он замешан в более серьезных преступлениях, — осаживал брата Сергей.
— Куда еще серьезнее.
— При таком повороте дела ему могут дать пятнадцать лет, а за подобные преступления он будет сидеть до конца срока.
— Ты меня не убедил, — упорствовал Анатолий.
— Ты что, брат, решил самосуд устроить? Ты понимаешь, чем все это может закончиться для тебя, ты сам сядешь на скамью подсудимых. Ты захотел поменяться ролями с преступниками? И вообще, неужели ты думаешь, что убийство одного подонка остановит других.
— Сережа, как раз я и пытаюсь тебе доказать, что не остановит. Это ты проснись, брат! Вспомни — ка Юргу, Кемеровская область, как один ублюдок работал водителем у прокурора, а в свободное от работы время подсаживал голосующих молоденьких девушек. Сколько тогда он погубил их?
— По-моему троих, а четвертая чудом осталась живая и опознала насильника — убийцу, я даже фамилию прокурора до сих пор не забыл, хотя нам с тобой было тогда лет восемь — девять. Кашаев его фамилия.
— Вот именно.
— Но насильника тогда расстреляли.
— Но девушек уже не вернуть.
— Толя, я конечно понимаю тебя: как отца, и просто порядочного человека, но пойми и ты меня, суд Линча отменен давно, самосуды в нашей стране чреваты уголовными наказаниями, — Сергей смотрел на брата, упрямо потупившего взор, и немного смягчился, — хотя братишка, представь мне доказательства вины преступника, и скажи, что он завтра изнасилует и убьет маленькую девочку, я бы сам придушил эту мразь без суда и следствия.
— Дорогой брат, с тобой или без тебя, я все равно раскрою его подлую душонку, я принял решение еще тогда в палате, когда мы с Леной не имели ни малейшей надежды, что Женечка выживет. Я вынес свое постановление: найду эту сволочь и казню его собственноручно.
— В неловкую ситуацию ты втягиваешь меня братишка, выходит ты поставил меня перед фактом предполагаемого преступления, и ждешь моего согласия или, по крайней мере — невмешательства. Правильно я тебя понял?
— Нет, Сергей, после смерти наших родителей ты самый близкий мне человек, оставшийся из нашей семьи, и подставлять тебя под удар, не входит в мои планы. Я хотел с тобой поделиться своими соображениями, но от совета и профессиональной помощи не откажусь.
— Толя, пойми, ну отомстишь ты этому выродку, а что потом? Встретится на твоем пути еще такой же гад, и что? Ты пройдешь мимо?
— Не пройду, если государство не может покарать этого выродка смертью, я сделаю за него этот акт.
— Но кто дает тебе такие полномочия, ведь ты не в исполнительной тюрьме работаешь, и ты не Всевышний, чтобы давать и забирать человеческие жизни.
— А разве убийцы вправе отнимать жизни у детей и прочих людей?
— В нашей стране преступление за убийство карается смертью, так выходит государству и решать: казнить преступника или миловать, мы с тобой не вправе вершить человеческие судьбы.
— Я за справедливый суд, и даю тебе слово, если наше государство не сможет объективно разобраться и судить изверга, я постараюсь довести это дело до логического конца.
— То есть, огласить приговор и привести его в исполнение.
— Да, ты правильно говоришь, преступнику, заслуживающему смертной казни, не место на этом свете.
— Ладно Толя, так мы можем бесконечно вести полемику на эту тему, давай все прения отложим до завтра, утро вечера — мудренее. Я скажу тебе о моем окончательном решении, и мы поставим точку в этом вопросе. Медлить с захватом преступника, конечно нельзя, помнишь поговорку нашего отца: «Промедление — смерти подобно».
У себя дома Сергей до поздней ночи раздумывал над словами брата: зная его характер и стремление доводить дело до конца, он понимал, что Толя не отступится от своего решения.
«Но как вразумить ему, чтобы он не совершил ошибки? Как объяснить ему, что подобная идея тупиковая, ведь пройдет время: залечатся раны и все постепенно забудется. Если он совершит казнь над преступником, то свяжет себя по рукам и ногам уголовной статьей, а это на всю жизнь. Желание наказывать вновь и вновь перерастет в соблазн, а затем и в потребность совершать подобные поступки, но государство так не думает, для него, что насильник и его палач, оба преступили закон. Нет, я должен уговорить брата или хотя бы предложить ему альтернативное решение. Нужно хоть как-то увести его от подобной идеи. Ладно, завтра я постараюсь убедить его».
Рано утром Анатолий сам приехал к брату, и они продолжили вчерашний разговор.
— Толя, не упрямься, давай отбросим скоропалительность и спокойно рассмотрим нашу непростую ситуацию. Одному тебе будет трудно довести дело до конца: тебе обязательно нужен помощник, у нас с тобой впереди уйма времени, чтобы обдумать все как следует. Твоя идея — бороться с подонками и насильниками заслуживает уважения и понимания. Но пойти против государства! Извини, здесь нужно все глубоко продумать. Лично ты, чем обоснуешь свои предполагаемые действия: ненавистью, нетерпимостью, отвращением к подобным преступникам? Пойми, если ты изберешь этот путь, то назад возврата не будет. Мне, как твоему брату, тоже придется принимать какое-то решение или идти с тобой по жизни рядом, либо отказаться от наших родственных уз. Ты прекрасно понимаешь, что я учусь в юридическом институте и принять для себя какое — либо решение — это серьезная ответственность.