Путь чести
Шрифт:
Чаща вывернула на просторную дорогу.
— Ну вот. А вы говорили. — Тапани весь светился от осознания правильности, выбранного им пути.
Прошло не менее двух часов с того момента, как мы покинули лагерь. Слух почти полностью вернулся, а с ним улучшилось и настроение. Я всерьез задумал о небольшом привале... Но вдруг наавстречу нам выехало семеро всадников! До того скрытые предрассветными сумерками, особенно густыми в тени деревьев, они оказались слишком близко, чтобы мы могли попытаться уйти!
Воры? Ляхи? Свои?! Своим здесь делать вроде нечего, но вдруг...
— Будьте готовы снять стрелков, если такие окажутся. И держись позади, чтобы пистоли не заметили! — одними губами попросил я товарищей, и те согласно кивнули в ответ...
— Freunde, und wir kommen gerade aus dem Lager. — улыбаюсь я подъехавшим конникам.
— Неясно. — скалится ближайший ко мне.
— Мови, же за з обозу. — посмотрел на него второй.
Поляки!
Под ложечкой противно засосало, живот скрутило узлом. Но дрожи нет. Правая рука уверенно держит удила — а вторая, укрытая отворотом плаща, сжимает взведённый пистоль...
— Fire! — выдохнул я и вскинул пистолет.
Звука выстрела я не услышал из-за вернувшегося мерзкого писка, но один из всадников скатился с седла.
Выхватывать второй пистолет я даже не стал. Слишком близко.
Еще двое стрелков с карабинами завалились от выстрелов моих товарищей.
Все. Решать исход будут клинки!
Мою лошадка грудью сошлась с конем противника. Тот невольно закрыл меня от второго соперника. Я пригнул голову, кривая сабля прошла выше, срезав пару волосков с головы. Я пришпорил лошадь — и та рванула вперед; конь бандита пошел боком, а сам разбойник ухватился за удила, чтобы не слететь под копыта.
Отлично.
Я полоснул его по шее клинком.
Еще один! Я хищно оскалился.
Ничего! Еще трое!
Хлопнул выстрел. Слух вернулся.
Кто стрелял?!
Возможности выяснить нет.
Я схватился с очередным разбойником. Товарищи остались биться где-то за моей спиной, отбивая клинки налетевших на них врагов... Я отклонился влево, уходя от стремительного удара сабли! Отличный мне достался боец. Опасный... Я кручусь в седле отбивая град ударов, летящих и сбоку, и сверху. Новенький райтшверт плетет кружева, сдерживая вражеский натиск — я вспоминаю все, что знал и не знал о рубке. Противник, недолго думая, решил просто подловить меня на одном из череды своих из ударов. Снова удар ляха — сверху-вниз, и тут же навстречу по животу, обратным движением! Но заточенная с тыльной стороны елмань польской сабли лишь звякнула по моей кирасе.
Ловит, гад!
Брать живыми нас точно не планируют...
Встречный, особенно резкий от злости выпад — и мой меч все-таки достал плечо ляха!
— Курва! — кричит мерзко разбойник.
Острая догадка вспышкой озарила сознание: а если это посланцы Сапеги?! Следует попытаться взять живьем!
Дважды я ударил, пытаясь достать предплечье противника, но каждый раз рейтшверт встречает плоскость вражеского клинка... Отбив очередной мой удар, поляк яростно взревел и пошел напролом, бешено раскручивая саблю.
Отлично! Нет ничего лучше разгоряченного дурака. Но живым его, похоже, не взять. Да и соратники никак не могут разделаться со своими противниками...
Я отклонился в седле назад и применил прием Себастьяна, которому он научился у одного пленного испанца. А тот был намного большим мастером клинка, даже чем фон Ронин.
Я уклонился вправо, но перекинул клинок из правой руки в левую и направил острие в неприкрытую челюсть противника, уколов снизу-вверх. Поляк понял мой маневр слишком поздно и уже отклонился влево. Это мне и нужно! Острие райтшверта вошло в шею чуть ниже уха противника. Тот даже выругаться не успел.
Очень жаль. Но остается надежда на то, что мои товарищи смогли кого-то скрутить.
В голове стучит прилившая кровь. Слух восстановился после выстрелов, я четко услышал воронье карканье. Но ни товарищей, ни даже звуков схватки не различаю. Неужто их смогли одолеть? Быть не может!
Я развернул коня, и плечо ожгло болью.
Швах!
В пылу схватки я даже не заметил, как вражеская сабля меня достала.
— Себастьян! Командир! Ау! — раздалось недалеко в лесу.
— Я здесь! Все в порядке! Вы живы? — я облегченно выдохнул.
— Да, все хорошо. — из близлежащего бурелома выехали мои друзья. Как видно, схватка утянула их в чащу.
— Никто не выжил? — без особой надежды спросил я, наспех перевязывая кровоточащее плечо. Плюс один шрам на теле фон Ронина.
— Нет, командир. Больно резвые живчики попались, едва одолели. Кто ж знал, что тебе нужен пленник. Треклятые уроды! Зацепили меня. Да и Танани тоже. — буркнул Лермонт с таким же порезом на плече как и у меня. А на лице Степана действительно красовалась новая рана.
— Да я и сам не знал. Только вот эти два голубчика оказались настоящими поляками. Я и подумал, не люди ли это Сапеги? Не задумал ли что-то хитрый Ян?
— Вряд ли, Себастьян. Если и были поляки, то только эти двое. И ты сам их уложил. — вздохнул Джок.
— Жаль…Но я все же проверю. Может письма? — я спустился над телами тех, кто говорил по-польски, и ощупал даже складки одежды на наличие бумаг или того, что развеет мои сомнения.
Пусто. Значит все-таки простой разъезд, возвращавшийся в лагерь, а не посланцы Сапеги. А с другой стороны — нестрашно, что не взяли языка!
Я утер пот со лба и вскочил в седло.
— Едем. Нужно как можно быстрее начать переговоры с наемниками.
— Надеюсь дальше обойдется без приключений. — потирает руку Лермонт. Как я его понимаю.
Слишком много событий за два дня. Скорее бы найти Делагарди и вернуться в лагерь.
Глава 13
Великодушного человека отличает то, что он не ищет выгоды для себя, но с готовностью делает добро другим.