Путь для попаданки
Шрифт:
Я невольно взглянула на Лориана, отыскивая на его лице хоть какие-то эмоции. Ведь когда-то он любил женщину, о которой шла речь. Но куратор остался бесстрастен, словно его ничуть не заботило то, о чем говорит Николас. То ли хваленая выдержка помогала, то ли он и правда уже оставил давнюю любовь в прошлом. Почему-то хотелось верить во второе.
На Николаса же я продолжала смотреть с настороженностью и недоверием. Пока ничто в его рассказе не оправдывало того, что произошло дальше. Но я намерена все-таки выслушать, прежде чем навсегда вычеркнуть этого человека из жизни.
– Та битва, в которой погиб принц Орелин, стала крахом всех моих надежд. Я не только не сумел спасти сюзерена, но и потерял дракона, стал беспомощным калекой, – видно было, что эта часть повествования давалась
Помолчав несколько секунд, он заставил себя продолжить:
– Бой давался настолько легко, что даже дракона не пришлось задействовать. Далеко не сразу мы поняли, что нас заманивают в засаду. А когда поняли, было уже поздно. Мы оказались зажаты в тисках. Лучники и маги врага осыпали артефактными стрелами и плетениями. Остальное войско, отставшее от нас, катастрофически не успевало. Спасали лишь щиты, которые мы воздвигли над собой. Даже на какое-то время подумал о том, что наши успеют вовремя, и мы продержимся. Надежда исчезла в тот миг, когда над нами появились сразу три вражеских дракона. Противостоять им мог лишь я со своим Ветром, других наездников рядом не оказалось. Драконье пламя способно уничтожить защитные щиты куда эффективнее воздействия магов. И я понимал, что если драконов не задержать, нас попросту сожгут живьем. А еще понимал, что, скорее всего, тот бой станет для меня последним. И готов был умереть, спасая своего сюзерена, жалея лишь о том, что никогда не увижу Габриэллу и своего нерожденного ребенка.
При этих словах у меня невольно встал ком в горле. Видно было, что Николасу действительно больно.
– Мне трудно вспоминать тот ужас, что творился там. Скажу лишь, что мой Ветер совершил поистине подвиг, уничтожив двух драконов, а третьего ранив. Только ему это тоже далось нелегко. Я чувствовал, как силы оставляют его и как он до последнего пытается прикрывать меня своими щитами. Но чуда не произошло. В конце концов, мы с ним рухнули вниз и оказались под прицелом уцелевшего дракона и вражеских магов. Ветер оберегал меня до последнего. Сам израненный, обожженный, лишенный защиты, он прикрывал в первую очередь меня. Если бы не он, я был бы мертв уже давно. Когда же дракон испустил дух, познал в полной мере, что такое быть беззащитным под обстрелом магов и гореть заживо. А всего в нескольких шагах от меня умирал мой сюзерен и другие, кто защищал его до последнего. А я ничего… совершенно ничего не мог сделать. Изломанное, обожженное тело не слушалось. Единственный оставшийся глаз уже с трудом мог различать происходящее.
Рассказ Николаса задел за живое. Я будто сама погрузилась в атмосферу того ужаса, что ему пришлось пережить. Не могла подобрать подходящих слов, чтобы не сделать ему еще больнее морально. Молча ждала, что он скажет дальше, чувствуя, что ненависть и злость затихают, сменившись жалостью и состраданием. Этот человек пережил столько, сколько мне и не снилось!
– Я часто думал о том, что лучше бы умер тогда вместе с остальными, – Николас невесело покачал головой. – Но судьба распорядилась иначе. Подоспевшее войско все же заставило горных альвов отступить по-настоящему. Меня же отправили в лазарет. Первые недели, что провел там, едва помню. Какие-то обрывки. Боль, прекращающуюся на короткое время, а потом снова возобновляющуюся. Чьи-то обеспокоенные лица. Врезались в память слова одного из войсковых целителей. Он говорил кому-то, что ожоги от драконьего пламени лечатся гораздо труднее, а с учетом остальных повреждений он вряд ли сможет сделать много. И что, скорее всего, я останусь калекой. Может, только самый сильный целитель из ныне живущих что-то
Осознав, что по моим щекам текут слезы, я нервно смахнула их. Уже жалела о том, что была так резка с Николасом, толком не узнав, что им двигало, когда он от меня отказался. Заставила снова погрузиться в ту боль, безнадежность. Даже Лориан в этот раз не смог остаться равнодушным и глухо проговорил:
– Она все равно решила тебя ждать.
– Знаю, – Николас слабо улыбнулся, обратив на него потемневшие от эмоций глаза. – Она была удивительной женщиной! Способной на настоящую верность и преданность.
– Что было дальше? – тихо спросила я, видя, что мысли о Габриэлле еще больше разбередили его душевные раны.
– Я оказался не прав. В мире существуют люди, способные на бескорыстную помощь. Далиан Говрейн, наш ректор, откликнулся на письмо того целителя и прибыл в самое ближайшее время. Когда мое состояние стабилизировалось, забрал меня в Академию и выхаживал уже здесь. Даже с его даром поставить меня на ноги оказалось нелегко. Понадобился почти год, прежде чем я оправился достаточно, чтобы показаться на людях. Хотя тогда шрамы еще были, а восстановленный глаз видел гораздо хуже здорового. Но лирн Говрейн говорил, что со временем следов почти не останется. Наверное, только тогда я ощутил, что в моей жизни еще не все потеряно. До того старался отгонять от себя мысли о Габриэлле. Считал, что она наверняка устроила свою судьбу и теперь замужем. Начал наводить справки.
Его лицо болезненно исказилось.
– Вот тогда и узнал, что она умерла при родах.
Он молчал несколько минут, пытаясь совладать с эмоциями и найти в себе силы продолжать. Никто из нас не мешал, глядя на этого побитого жизнью человека и ожидая окончания его исповеди.
– До меня дошли и слухи о том, что к ней сватался ардар Тирмил, – он бросил беглый взгляд на Лориана, – но что она ему отказала. Мы с ним и раньше пересекались в Академии, но я не знал о его чувствах к Габриэлле. Она всегда говорила о нем лишь как о друге детства.
– Будем считать, что так и было, – негромко произнес куратор.
Николас кивнул и продолжил:
– Я узнал о том, что Габриэлла родила девочку. Тогда решился поехать к Кармадам и забрать ее. Хотел признать официально, как свою дочь. Заботиться о единственной частичке, оставшейся от Габриэллы.
А вот это стало для меня новостью! Элиссе никто ни слова не говорил об этом. Бабушка не только прекрасно знала о том, кто был отцом внучки, но и умолчала о том, что он хотел ее признать. Предпочла держать в тайне. Неприязнь к ардаре Катрине захлестнула с новой силой.
– В этот раз меня приняли более благосклонно, – произнес Николас. – Даже позволили увидеть дочь. – Его лицо смягчилось, и он посмотрел на меня с такой теплотой, что в горле образовался ком. Наверное, только сейчас я и правда начала воспринимать его как отца. – Ты была совсем еще крохой. Смотрела своими огромными синими глазищами, такими же, как у матери, и размахивала какой-то погремушкой. В тот миг, когда взял тебя на руки, осознал, что в этом мире и правда есть то, ради чего стоит жить! Мне разрешили побыть с тобой всего несколько минут. А потом состоялся непростой разговор с ардарой Катриной. Наверное, если бы она действовала прежними методами, я бы забрал тебя, несмотря ни на что. Если бы понадобилось, добился магической экспертизы, чтобы доказать, что имею на это право. Но ардара Катрина пошла другим путем. Убедила, что позаботится о тебе лучше, чем я. Даст то, чего никогда не сможет одинокий мужчина. Да еще и на свое положение упирала. Мол, клан Кармадов – один из самых могущественных. И под его защитой ты можешь рассчитывать на многое.