Путь домой
Шрифт:
Ну да, и это предсказуемо. Местных дворян клинком учат владеть с детства, мечи и прочее длинномерное оружие им настолько привычно, что кажется продолжением собственной руки. А вот ножам, как оружию простолюдинов, уделяют далеко не так много внимания. На мечах даже молодой дворянин – опасный противник, а с ножом, напротив, – добыча. Хе-хе, но ведь Петр-то не местный золотой мальчик, и подготовка у него совсем другая…
– Ну, ножи так ножи.
В центре зала моментально освободили место, сделав это с такой сноровкой, что у Петра создалось стойкое ощущение хорошей отрепетированности происходящего. А что, очень даже может быть, что подобные поединки – любимое местное развлечение, а этот придурок – главный герой шоу. Что ж, придется преподать кое-кому урок.
Петр
С интересом посмотрев на доморощенного шоумена, Петр, внутренне усмехаясь, решил внести разнообразие в классические расклады. Конечно, оставался шанс, что школа ножевого боя на этой планете шагнула далеко вперед, но куда более вероятным казалось обратное. Р-раз! Его клинок рыбкой выскочил из ножен – и наступила тишина.
– Ну что же ты? – Петр улыбнулся противнику. – Ты хотел поединка? Начинай.
Тот смотрел на клинок курсанта удивленно. Не испуганно, а именно удивленно – не ожидал, похоже, встретить здесь равного. Однако шоу должно продолжаться, и противники двинулись навстречу друг другу.
Бой начался и почти сразу закончился. Конечно, противник Виноградова имел куда больший, чем у курсанта, опыт реальных боев, вот только в технике отставал. Три секунды – и он уже отшатывается назад, лихорадочно пытаясь зажать распоротую бедренную артерию. Петр усмехнулся, отсалютовал ему и отправился доедать ужин. Кстати, взамен остывшей ему принесли горячую еду и еще кружку пива. За счет заведения…
Выспаться удалось вполне прилично – насекомых в матрасе не наблюдалось, и беспокоить Петра тоже никто не рискнул. Видимо, быстрый и жестокий урок, преподанный курсантом местной гопоте, всеми был воспринят адекватно. Их главарь лежал сейчас с большой потерей крови, еще один мог есть теперь только кашу, третий – не факт, что когда-нибудь сможет взять в руку меч… Жестоко, но они сами нарвались.
Утро было сырым и мерзким – в воздухе прямо ощущалась разлитая влага, туман, густой и липкий, ограничивал видимость и заставлял одежду мгновенно отсыревать. Покидая факторию, Петр ежился от мерзкого ощущения сырости, однако ждать, пока поднимется солнце и разгонит эту мерзость, не хотел и не мог – он не знал о незавидной судьбе отряда церковников и потому торопился уйти в горы, что автоматически подразумевало невозможность засиживаться на одном месте сверх необходимого. Да и вообще, кто ходит в горы по утрам – тот поступает мудро!
В сторону гор от фактории шла только одна дорога, развилка, если верить карте, была уже в предгорье. Две дороги там вначале шли почти параллельно друг другу, разделяемые лишь относительно небольшими скалами, однако потом расходились и выходили на противоположной стороне почти в двадцати километрах одна от другой. Третья проходила намного севернее, но начиналась на той же развилке. Собственно, третья дорога и интересовала курсанта, решившего, что уж там-то его искать не станут, да и вообще… Интересно же! Покинутая столица русской колонии, причем того периода, когда человеческая цивилизация достигла наивысшего расцвета! Того уровня, который был перед большой войной, вошедшей в историю как Большая Усобица, человечество, по расчетам аналитиков, должно было вновь достигнуть лет через двести, в лучшем случае, через сто пятьдесят. Даже сложно предположить, какие сокровища могли оказаться в покинутом городе… Если, конечно, он не превратился в пыль под грузом минувшего тысячелетия.
Карта не то чтобы врала – скорее не указывала всех подробностей пути. Хотя бы того, например, что место, где располагалась развилка, было достаточно высоко, не просто в предгорье, а скорее на плоскогорье, в полутысяче метров выше того места, на котором располагалась фактория. К счастью, дорога туда была не слишком крутой, что и неудивительно, ведь она предназначалась для караванов, а не для путников-одиночек. Зато дорога эта была длинной, и Петр успел немного понервничать, опасаясь, что сбился в тумане с пути. К счастью, опасения эти оказались напрасными, зато туман, зараза, и не думал рассеиваться. Однако, когда курсант выбрался-таки на плоскогорье, он исчез, как ножом срезанный, и перед путником открылся такой вид, что дух захватывало.
Здесь, хотя было и не слишком высоко, воздух отличался невероятной прозрачностью. Ярко освещенные снежные шапки искрились. Пожалуй, картинка походила на ту, что Петр видел на острове, с которого началась его одиссея, только была живописнее. Однако курсант не был тонким ценителем прекрасного. Постоял, полюбовался пару минут и бодро двинулся дальше.
Нужную развилку Петр нашел без труда. Дорога была, кстати, вполне наезженная, что объяснялось довольно просто – местные пастухи облюбовали находящийся неподалеку луг для выпаса своих овец. Хорошо хоть, сейчас их не было – очевидно, сезон заканчивался и стада угнали в более теплые места. А вот дальше было хуже – бетонные, точнее, пластобетонные плиты, которыми была выложена дорога, давным-давно превратились в труху. Широкая первоначально, постепенно дорога сузилась, заваленная каменными обломками, и ее статус сократился до статуса тропы. Петр опасался, что она вообще исчезнет, но этого не произошло, – став узкой и почти неприметной, тропа все равно сохранилась и упорно вела его вперед. Да и проложили ее со знанием дела, по самому, наверное, безопасному и удобному в этих местах маршруту.
По этой тропе курсант и шел, точнее, ехал почти пять дней. Нельзя сказать, что это была легкая прогулка, но и особым экстримом путь не отличался. Разве что на второй день, когда его попытались съесть, но Петра разбудили внезапно заволновавшиеся кони, почуявшие опасность куда раньше хваленой сигнализации. Ну а дальше – дело техники. Короткая вспышка бластера, разорвавшая тьму и на мгновение осветившая распластавшееся в рекордном прыжке длинное, гибкое тело, – оставалось только дождаться утра, чтобы взглянуть на результат.
Утром Петр в очередной раз мысленно поблагодарил своих инструкторов, намертво вбивших в него не только умение метко стрелять на звук, но и простую и надежную истину: если что-то зашевелилось – сначала стреляй, а потом уже смотри, кого ты убил. Это людоедское правило, так критикуемое всевозможными пацифистами, защитниками природы и прочими далекими от реальной жизни людьми, сослужило курсанту добрую службу. Конечно, тело напавшего (а вдруг не напавшего, а просто решившего познакомиться, как наверняка завизжали бы «зеленые») зверя разнесло буквально в брызги, но голова его сохранилась почти неповрежденной. Зубы, более всего напоминавшие крокодильи, но заметно большего размера, внушали немалое уважение, и у Петра моментально исчезли любые зачатки желания поближе познакомиться с этой кисой. Его, в смысле желания, и так не было, а тут отношение курсанта к местной фауне, ранее бывшее настороженным, скатилось ниже подошв его ботинок и трансформировалось в желание вытащить второй бластер из рюкзака и подвесить его на другой бок. Подумав немного, Петр делать этого все же не стал, зато кобуру теперь держал постоянно расстегнутой, остро жалея, что у него нет при себе десантной силовой кобуры, самостоятельно буквально вбрасывающей оружие в руку владельца. Это, конечно, требовало определенных навыков, но у Петра они были в полной мере – его и не такому учили. Однако чего нет – того нет, пришлось довольствоваться малым.
Впрочем, больше хищники на него не нападали. Возможно, их вокруг было великое множество, но Петр их не видел. Ничего удивительного – искусство мимикрии у таких зверей просто обязано быть на высоте. Зато в изобилии попадались другие животные, явно травоядные и напоминающие земных горных козлов, только шестиногие. Эти, естественно, нападать не пытались, лишь провожали курсанта на удивление умными взглядами или, если тот проезжал слишком близко, уносились прочь длинными, грациозными прыжками.