Путь хирурга. Полвека в СССР
Шрифт:
Я ездил туда и лечил мужчин от уретрита; они получали его от своих женщин, у которых был влагалищный трихомоноз. Я продавал ребятам сульфидин, это помогало, и они доверительно и со смехом рассказывали мне эпизоды из своей жизни.
В Советском Союзе всегда много говорили об идеологическом воспитании молодежи. Начиная с возраста юных пионеров-ленинцев, а потом на комсомольских собраниях в школах шла постоянная пропаганда высокого морального уровня. Поэтому молодежь росла скованная и стеснительная, особенно в любовных отношениях. Но когда молодые
Поначалу в той комсомольской бригаде парочки уединялись для любовных утех. Потом они стали меняться партнерами, общие связи становились всем известны, и им уже нечего было таиться от самих себя. Тогда любовные игры приняли черты массовых развлечений: по уговору в одну ночь мужчины приходили в женскую комнату, в другую — женщины шли к мужчинам. Они постоянно усложняли свои программы и делали это единственно доступное для них удовольствие все более веселым. Словесными комментариями они подзадоривали друг друга:
— Ой, Ваня, еще, еще, еще! — кричала и стонала одна.
— Ванька, не срамись — поднажми, — подбадривал кто-нибудь.
— Да ты вылезь из-под него, так я в тебя такой х… засажу — куда Ивану! — призывал другой.
— Манька, это он от меня такой утомленный — это я его вчера своей пи. дой истерзала, — смеялась третья.
Стихийно эти игры переродились в любовные спектакли. Однажды они решили: пусть самая смелая пара покажет всем остальным «любовный спектакль». Искать исполнителей долго не пришлось — сразу нашлись двое. Все остальные шли на это как в театр. И все было как в театре: на полу разложен матрас, а вокруг расставлены табуреты для зрителей. Они наблюдали «любовное творчество» — хохотали, подбадривали, давали советы, вызывались тоже поучаствовать.
Каким-то образом слух об этом «спектакле» дошел до районного начальства. Тут комсомольская идеология столкнулась с неприятной действительностью. Комсомольские начальники решили разобрать их поведение на собрании, а ту пару наказать настоящим судом на общем собрании за «нарушение общественного порядка».
Районный судья, немолодая женщина, приехала на хутор в сопровождении секретаря комсомола республики Шлемина. Он открыл собрание:
— На повестке дня один вопрос: о моральном лице советского комсомольца. Нам стал известен факт аморального поведения некоторых комсомольцев в вашей бригаде. Я хочу спросить бригадира и комсомольского вожака: как вы дошли до жизни такой?
Бригадир поднялся со стула и, переминаясь с ноги на ногу, молчал.
— Что, стыдно говорить? — с издевкой спросил Шлемин.
Тут с места взорвалось несколько голосов:
— Ты бы, секретарь, сначала пожил бы нашей жизнью!
— Да у нас хлеба свежего по неделям не бывает!
— А ты когда в баньке мылся, секретарь? А мы вот месяц, как не моемся.
— Ты небось газеты в кабинете читаешь, при электрическом свете, а мы и солнца за деревьями не видим.
— Ты бы лучше нам кину привез, чем судью показывать.
Секретарь успел только
— Ладно, поговорим с вами в районном комитете.
— Чего нам разговаривать? Закончим срок работы и разъедемся по домам. Давай судью!
И начался суд. Заговорила судья:
— Нам известно о случае нарушения общественного порядка прелюбодеянием в общественном месте.
Наэлектризованная аудитория ответила:
— Ха-ха-ха!.. Хо-хо-хо!.. Хи-хи-хи!..
Судья подождала и строго сказала:
— Суд хочет знать, кто были те двое?
Их дружно вытолкнули на середину:
— Выходи, выходи, сейчас будут судить за то, что прелюбодействовали. Ха-ха-ха!
Судья потребовала:
— Подсудимые, вы признаете себя виновными в том, что нарушили общественный порядок, прелюбодействуя в общественном месте?
— Это чегой-то, а? — придуривался парень.
— Я таких слов не понимаю, — жеманно отвечала его партнерша.
Народ хохотал:
— Ах ты, бля такая — не понимает! Ты ему давала тута при нас? Теперь понимаешь?
Она потупила глаза, входя в роль:
— Ах, это-то. Это я не знала, как называется.
Парень бубнил:
— Да ведь всего один разок, товарищ судья, всего-то разок.
Судья взвизгнула:
— Я вас не спрашиваю, сколько раз. Это не имеет значения.
Народ зашумел:
— Нет, если бы он ее много раз уделывал, так ему бы и наказание больше. Это не по справедливости.
— Но, значит, сам факт вы признаете? — перекричала народ судья.
— Может, он и признает, а я вот не признаю, — обиделась подсудимая. — Кажись, я в тот раз и не с ним была вовсе.
Народ покатился от смеха:
— Ай да артистка! Да тебе не сучки рубить, тебя в кине снимать надо.
— Тише, товарищи, внимание! — призывала судья. — Если это был не этот товарищ, то кто же другой? Назовите, чтобы не наказывать невиновного.
— Так я же его не видела, он же мне подол поверх головы загнул.
Все уже устали смеяться, секретарь и судья чувствовали себя по-дурацки. Она назначила штраф — по пятидесяти рублей с каждого нарушителя, и они быстро уехали. Толпа в сенях провожала их, комментируя событие. Осужденные стояли тут же. Она сказала ему.
— Ну, теперь небось побоишься?
— Что, я побоюсь? — возмутился парень и схватил ее за руку. — А ну пойдем!
И они повторили все в более изощренном варианте.
После того как ребята рассказали мне об этом, в следующий мой приезд они показали тех Ромео и Джульетту. Она кокетливо предложила:
— Хотите посмотреть, доктор?
Визит министра
Никакой опыт жизни не должен проходить мимо — все может обогатить понимание и может пригодиться. В Шалговарах я был абсолютно изолирован, но зато еще больше узнал скудную русскую глубинку. И я научился быть врачом на все руки. Этот опыт дал мне умение справляться с болезнями минимальными средствами, которые есть под рукой.