Путь игрушки
Шрифт:
Словно в доказательство ее предположения во рту было сухо до омерзения, а в голове шумело.
– Сон. Просто сон. Только непонятно, как с такими снами можно избегать демонов и хранить девственность, - вырвалось у нее и прозвучало это так нескромно и возбужденно, что из груди вырвался стон.
Мишель покосилась на соседнюю кровать и нахмурилась. Постель Заури оставалась идеально застеленной. Осознание, что подруги до сих пор нет, отрезвило.
Нахмурившись, она откинулась на подушку.
Пошарила рукой
Мишель начало колотить беспокойство.
– Больше никаких клубов, - пробормотала она под нос.
– Никаких «Тайных комнат». Никаких демонов.
И тут же перед глазами возникло лицо с идеальными чертами, пронзительными синими глазами, властным чувственным ртом.
Мишель снова застонала и перевернулась на другой бок.
Собственная нагота стала тяготить ее. Казалось, сон переехал в явь и за Мишель продолжают наблюдать. Проклиная себя за мнительность, она все же заставила себя встать и надеть пижаму.
А затем ворочалась с боку на бок почти до самого утра. Стоило небу за окном посветлеть и подернуться розовинкой, Мишель провалилась в неглубокий беспокойный сон.
Сквозь сон Мишель услышала, как дверь воровато скрипнула и отворилась.
Часто моргая, Мишель приподняла голову.
На пороге стояла ундина.
Но в каком виде…
***
Рукав от платья оторван и в прореху виднеется покрытая синяками и ссадинами, кожа. Чулки отвратительно рваные, на коленях ссадины. Платье грязное, мятое, в чем-то зеленом - то ли в траве, то ли еще в чем-то.
Черные кудрявые волосы стоят дыбом, причем с одной стороны, кажется, подпалены.
На щеке ссадина, губа разбита. В широко распахнутых стеклянных глазах застыл ужас.
– Заури?!
Сон как рукой сняло.
Мишель вихрем вскочила с кровати и, схватив русалку за руку, повлекла ее к кровати. Заури не сопротивлялась. Пальцы ундины были холодными, безжизненными.
– Заури!
– Мишель была в отчаянье.
– Кто это сделал? На тебя напали? Скажи что-нибудь!
Подруга смотрела перед собой невидящим взглядом, а когда попыталась что-то ответить, с губ сорвался сип.
– Надо… надо обратиться к федералам!
– почти прокричала Мишель, хватая с тумбочки линкофон.
В последний момент на ее локоть легли прохладные пальцы.
Мишель оглянулась.
Глазам русалки возвращалось осмысленное выражение.
– Не надо федералов.
– Заури, миленькая, - Мишель чуть не плакала.
– Но тебе надо к врачу...
Русалка вздрогнула всем телом и помотала головой.
– Нет!
– попросила она так отчаянно, что внутри Мишель все сжалось от острой жалости.
– Их было восемь…
Какое-то время Мишель молчала, не в силах выдавить из себя ни звука, потом решительно поднялась.
– Пойдем, - Мишель потянула девушку с кровати.
– Пошли, тебе надо в душ.
Оказавшись в душевой, Мишель открыла воду до упора. Русалку тут же словно подменили. Иступленными движениями она принялась срывать с себя одежду и бросать ее в санблок, задавая попутно режим абсолютной утилизации.
Затем, воспользовавшись помощью Мишель, Заури шагнула в заполненную паром кабинку. Не взирая на то, что была в пижаме, Мишель влезла следом за подругой.
Не давая русалке усесться, обхватив руками голову, Мишель принялась оттирать ту мочалкой, не жалея шампуня и жидкого янтарного мыла.
Заури сначала вздрагивала от ее прикосновений, затем принялась поворачиваться то одним боком, то другим, как бездушная кукла.
Спустя полчаса обе девушки с тюрбанами-полотенцами на головах, в сухой пижаме, уселись на кровати русалки. Мишель вложила подруге в пальцы дымящуюся чашку с успокаивающим отваром, и та тут же послушно отхлебнула, даже не поморщившись, хотя в нормальном состоянии глотнуть кипяток, не поморщившись, невозможно.
Сглотнув, Мишель тихо проговорила:
– Это я виновата.
В бессмысленных глазах русалки мелькнуло удивление.
– Зря я отпустила тебя одну, - пробормотала Мишель, сжимая кулачки.
– С джинном.
Услышав о джинне, Заури вздрогнула.
– Их было восемь, - повторила она.
– Пожалуйста, расскажи, - попросила, еле сдерживая слезы, Мишель.
– Это нельзя держать в себе. Выплесни свою боль, или потом будет хуже.
Русалка посмотрела на нее изумленно. Кажется, она не понимала, куда уж хуже.
– Я звонила тебе, - проговорила Мишель.
– Ты была такая счастливая… Мне даже показалось, ты не в себе.
– Я и была не в себе, - призналась русалка.
– Эйфорин.
– Что?!
Один из самых сильных наркотиков-афродизиаков. Мишель слышала о нем. Читала в книгах по медицине. О его компонентах, значащихся в запрещенных списках… Что получится, если компоненты соединить, затруднялся ответить даже магистр медицины. Сказал только, что действие эйфорина в десятки раз превышает действие ангельской пыли.
– Я не сразу поняла, что это, - сказала бесцветным голосом русалка.
– Укол сделали в мобиле… В квартиру… где все произошло… я пришла сама. По своей воле.
Мишель застонала, чувствуя, как щиплет в глазах.
А русалка заговорила. Словно рухнула какая-то невидимая преграда между ними. Словно страшнее ей было признаться в том, что была под действием наркотика, чем в изнасиловании.
– Они… они набросились на меня. Все вместе. Поставили на четвереньки в прихожей… Затем мы перешли в комнату. Они… брали меня вместе, по очереди…