Путь императора
Шрифт:
– В старые времена мертвецам закрывали глаза золотыми монетами,– сказал Ниггур.– Как думаешь, почему?
– Чтоб за живыми не подглядывали,– ответил за друга Мормад.– А то какое огорчение: представь, Ниггур, ты откинул копыта, а твоя любимая жена улеглась под чужого дядю! От такого можно по второму разу помереть.
– А у тебя, мальчишка, и вовсе жены нет,– отругнулся купец.– Так и помрешь без наследника.
– У него жена в каждом трактире,– сказал эгерини.– Закончи, Ниггур.
– Так вот, нынче времена новые, поэтому я кладу монеты на глаза живым. И они ничего не видят. Зато если увидят, вполне могут
– Неглупо,– заметил Мормад.– Но почему бы сразу не сделать живых покойниками? Какая экономия!
– Жадность, мальчик,– это порок для настоящего торговца,– усмехнулся Ниггур.– Вы, воры, ненавидите стражу, а стража ненавидит вас. А меня стража любит. Почему?
– Почему?
– Потому что я плачу две монеты там, где Владыка не платит ни одной.– И Фаргалу: – Будь спокоен, Большой Нож. Если кто-то лишний пронюхает, что ты здесь, именно квартальная стража сообщит мне об этом.
– Как все просто,– сказал Фаргал.
– Просто,– согласился купец.– Потому что Аракдени оценил твою голову в пятьсот золотых, а нынешний Владыка – в пятьдесят. Кто режет дойную корову, если мясо дешевле молока? Так, Мормад?
– Я запомнил все, что ты сказал,– ответил молодой разбойник.– Когда-нибудь я буду делать так же.
– Учись, пока я жив.– Ниггур усмехнулся. Слова Мормада ему польстили.– Ты уже набрал нужных людей? – спросил он Фаргала.
– Не то чтобы нужных, но лучшее из того, что было.
– Вот и хорошо,– одобрил купец.– А то ведь всего семь дней осталось.
Владыка Кирьюгер, маленького роста, коренастый и большеголовый, очень любил золото. Но – не больше власти. А не любил Кирьюгер, соответственно, тех, кто покушался на его власть и на его деньги, а кроме того, он не любил магов, женщин и речную рыбу. Но он умел награждать тех, кто предан, и наказывать тех, кто его предавал. Император отдал Карн-Апаласар в надежные руки.
Молодой человек в шелковой тунике, знавшей лучшие времена, с длинным мечом всадника на перевязи был на голову выше Кирьюгера. Но смотрел на него снизу вверх, потому что стоял на коленях.
– Поднимись, сын мой,– ласково произнес Владыка.– Ты уже благодарил меня, когда я обещал, что Император простит твоего брата. Поднимись, или я подумаю: ты усомнился в моем слове. Расскажи лучше, каков он из себя?
– Трудно поверить, что он – простолюдин,– сказал молодой человек, выпрямляясь и поправляя ножны.– С виду – совсем молодой, но держится с достоинством и манерами – словно благородный. А мечом владеет совсем хорошо, не хуже меня…
– Знаю,– перебил Кирьюгер.– А правду ли говорят о его колдовских способностях?
– Думаю – вранье,– произнес молодой человек.– Иначе он догадался бы, кто я. А он поверил мне куда быстрей, чем его ближний подручный Мормад. Они что-то затевают, Владыка! Но мы можем схватить их. Я знаю, где они живут.
Кирьюгер потер задумчиво подбородок:
– А много у него людей?
– С теми, кого он набрал в последние дни,– около сотни. Одни подонки! – Молодой человек поморщился.
– Сомневаюсь, что такой шайкой он причинит нам серьезный вред.
– Но разбил же он два отряда по сотне солдат!
Владыка усмехнулся.
– Разбил – это громко,– сказал он.– Я расследовал
10
Караван двигался медленно. Вокруг тянулось жнивье – урожай с полей был уже убран, вдоль дороги стояли высокие копны сена. Пустота и безлюдье, пока не настанет время нового сева. Юг Земли Карн-Апаласар. Здесь начиналась Срединная равнина. Хорошая земля, где вдосталь и солнца и влаги.
Караван двигался медленно, и молодому карниту-сотнику, командовавшему охраной, от этой медлительности было невмоготу. Он то и дело пускал коня вскачь, вырываясь на четверть мили вперед или – галопом вдоль дороги – назад, где запыленные волы мерно тянули возы на высоких сплошных колесах. Скрипели оси, щелкали кнутами погонщики в широкополых соломенных шляпах, басом взревывали волы. Чуть подальше, где не так густо висела пыль, шагали пешие стражники замыкающей полусотни. Шагали налегке, без доспехов, шлемов, щитов (все на повозках) – а чего бояться? – своя земля, мирная. Тем более впереди есть кому принять бой, если что. Молодой сотник был согласен с этим. Равнина просматривалась на много миль, и никакой отряд не сумел бы подобраться скрытно. Так считал благородный карнит. Он развернул коня и поскакал в голову каравана. Скоро граница.
Белый камень возвышался справа от дороги. Большой камень – всаднику до верхушки не дотянуться. На обращенной навстречу каравану стороне надпись:
«Земля Нузи». И громовая стрела Ашшура над древними буквами.
С другой стороны – такая же громовая стрела и – «Земля Карн-Апаласар».
Больше ничего – ни герба, ни имени Владыки. Владыки уходят. А земля остается.
Сотник ехал впереди. За ним – передовой десяток, а за десятком – императорский чиновник в легкой повозке. Вокруг повозки – второй десяток, а за ним – передовая полусотня. Остальные воины двигались внутри колонны.
Три всадника, спешившись, стояли в тени межевого камня. Сотник смотрел на них с любопытством, но без всякого беспокойства. Караван приближался. Когда между сотником и камнем оставалось шагов сто, всадники разом прыгнули в седла и разъехались, перегородив дорогу.
Сотник и тут не встревожился, а напротив, заинтересовался еще более. Ударив каблуками своего скакуна, он вырвался вперед и лихо осадил в нескольких шагах от всадников.
Троица не спешила его приветствовать. Возглавлял ее рослый воин с густой бородой, в по-боевому надвинутом шлеме. Двое других – на полкорпуса позади. В руках – копья, на щитах – значки стражников Владыки Нузи. Но доспехи совсем не такие, какие носят обычные стражники.