Путь, исполненный отваги. Задолго до Истмата
Шрифт:
Вернулись в город затемно. Был вечер субботы. Предварительно в пятницу на трое суток сняли двухкомнатную квартиру в районе Бангалор. С мебелью, телефоном и прочей дребеденью обошлась в пятьдесят баксов... остановка троллейбуса рядом. Ночник тут же. В него и зашли. Взяли еще литр «Абсолюта», колбаски, сыру пармезан, огурчиков маринованных. Поднялись в квартиру.
Сидели до утра. Анжела ушла в отдельную комнату спать, а мужики засели за поминальный стол. Выпивали, закусывали, выходили на балкон. Отец показывал сыну совершенно незнакомые созвездия и, называя их, рассказывал в честь кого названы. Костя до рези в глазах вглядывался в звезды, пока к утру их не затянуло
Итак, шесть утра, понедельник, место около входа в Главный почтамт. Опоздавших не было, но самым последним заявился Олег Локтев, распространяя вокруг себя благоухание «Арагви».
— По шлюшкам! — тихо шепнул он полковнику.
Полковник понимающе кивнул и указал на самое заднее место в автобусе. Как и в первый раз, передние места заняли Ростислав с Софьей Алексеевной. Семья полковника расположилась следом. Далее у окна спал Иннокентий, сполна оторвавшийся на Нарочи, а рядом сидела Полина. А на третьем сиденье справа стояла клетка. Там сидел молодой и агрессивный желтощекий какаду.
Когда вместо стандартной пары Ростислав-Софья из темноты нарисовались три силуэта, Андрей Константинович подумал, что с «Абсолютом» они все-таки переборщили. Отозвав Премьер-министра в сторону, он яростным шепотом осведомился у него, что это все означает. Таким же яростным шепотом Ростислав Алексеевич, он же Афанасий Поликарпович, он же Премьер-министр поставил господина полковника в известность, что дворянская честь и простые общечеловеческие принципы не позволяют ему оставить родную сестру в двух шагах от пропасти. Полковник вспомнил, что он ко всему прочему и граф, и великодушно разрешил, чтобы число членов экспедиции на Гею увеличилось еще на одного члена, вернее, участника.
Наличие клетки с попугаем объяснялось довольно просто. Попугай был соседским. Причем сосед утверждал, что всего сотня баксов за этого попугая — цена вовсе неплохая, учитывая тот факт, что агрессивное пернатое изничтожило три мягких уголка и новую стенку. Несмотря на молодость, Федор (так звали попугая) знал великое количество пошлостей и сомнительных фразеологизмов. Умело исполнял стриптиз вокруг шеста в клетке, вместо одежды разбрасывая вокруг себя отборнейшую брань. Что примечательно, матом он не ругался, но и без этого откалывал такие номера, что мужской клуб «Ливерпуль» помирал со смеху. А сосед был владельцем клуба.
В данный момент клетка была накрыта платком, и Федор спал, проснувшись только при посадке. Проснувшись, он огласил воздух боевым кличем, скорее всего похожим на (выражаясь языком физиков) скрип двери бесконечной массы о петли, не смазывавшиеся целую вечность.
— Ого! — заметил Костя. — Попка проснулся!
— Попка — это женская задница! — раздраженно проскрипела птица и снова угомонилась.
Софья Алексеевна беззвучно засмеялась. Полковник хмыкнул:
— В принципе объяснил верно.
«Форд», набирая скорость, уверенно миновал городские кварталы и вырвался на финишную прямую: магистраль Брест — Москва. За окном рассвело, и этот факт вызвал у всех приступ неудержимой зевоты. Лишь один Герасим молча пялился в утреннюю мглу, уверенной рукою управляя автобусом.
А через два дня у могилы Татьяны Волковой снова были посетители.
— Видишь, Рустам, баранья твоя башка, венки новые появились, — сказал высокий худой старик. Холодный осенний ветер трепал его седые волосы и темно-синее кашне. Он заскорузлыми пальцами дотронулся до цветов венка и погладил атласную ленту. — Прочитай мне, что здесь написано! — приказал он. — Проклятый ветер глаза надул.
Второй мужчина что-то резко сказал на чужом языке.
— Говори по-русски, — оборвал его старик, — это православное кладбище.
Тот, кого называли Рустамом, пожал плечами:
— Хорошо, дядя Чингиз!
Он немного повернул венок, чтобы удобнее было читать, и нараспев проговорил:
— Дорогой маме от сына Андрея и невестки Анжелы.
— Шайтан, — едва слышно простонал старик, — второй читай!
— Дорогой бабушке от внука Кости... что за бред?
Чингиз повернул лицо к ветру и одними губами зашептал отрывок из суры:
«Наложил Аллах печать на сердца их и на слух, а на взорах их — завеса. Для них — великое наказание».
Рустам покорно ждал, пока дядя окончит беседу с Аллахом и обратит свой взор на него. Но старик еще долго шевелил губами, так долго, что его племянник не на шутку озяб. Наконец, старый Чингиз медленно повернулся к нему.
— Ты все сделал правильно, — медленно проговорил он, — но одному лишь Аллаху известно, какого ты свалял дурака!
Задолго до Истмата
Глава 1. Гея. 1699
Предки Клары Цеткин
Февраль выдался студеным, старикам на удивление. Столбик термометра редко подымался выше отметки в минус сорок по Цельсию. Самому Андерсу Цельсию предстояло родиться только через два года, но его ноу-хау было использовано самым бесцеремонным образом. Полковник Андрей Константинович Волков, руководитель проекта «Метаморфоза О», командир Лазурного Корпуса и практически министр внутренних дел России, шутил, что природа решила доказать абсурдность понятия абсолютного нуля. На это заявление Ростислав Алексеевич Каманин, премьер-министр России, говорил, что есть информация о том, что среднестатистический двугорбый верблюд мороз переносит хуже белого медведя, а Мытищи восточнее Москвы, но ненамного. Царица Софья Алексеевна, сидевшая у камина и вязавшая на спицах какую-то новомодную феньку, потягивалась и с наслаждением замечала, что вспоминает два промелькнувших мира как сон художника-футуриста. Попугай Федор молча поклевывал сосновые ядрышки и, сплевывая шелуху через прутья решетки, изредка сообщал, что «связка ломов, как правило, тонет» и что «не всякий лось перекусит рельсу». Так проходили долгие зимние вечера в ожидании прихода весны.
Нет, кое-что делалось и сейчас: полностью менялся интерьер почти всех приказов, съезжих и прочих присутственных мест; проводилась реорганизация пожарных и почтовых служб; делались первые попытки создания общественных ночлежек, финансируемых из государственного бюджета. Кое-что развивалось довольно споро, но очень часто палки в колеса вставляли различного рода «сильненькие» люди. То получивший в результате реформ ущерб поп прочтет у себя в храме прелестную проповедь, объявляя министров через одного слугами дьявола, то обиженный новой властью купец первой сотни разошлет своих людишек по трактирам смущать народ, то опальный боярин зачнет шалить в подмосковных лесах, собравши ватагу отпетых негодяев. Приходилось принимать адекватные меры.