Путь к Богу
Шрифт:
Раздали бланки, и Вера, достав из сумочки авторучку, стала послушно вносить свою фамилию и другие данные в графы небольшой голубенькой бумажки.
– Погоди, - сказал Володя. – Кто они, что они, откуда? Мы ведь ничего не знаем. Сейчас я выясню.
Он подошёл к стоявшему у входа устроителю лет тридцати и задал ему вопрос в лоб:
– Скажите, пожалуйста, как называется ваша церковь?
Собеседник внутренне напрягся, но молчал, видимо, обдумывая непростой ответ. Обмануть он не мог - Вера не позволяла. Затем выдавил из себя одно только слово:
– Всемирная…
Наш герой вопросительно смотрел ему в глаза.
– Христианская… - продолжил тот.
– Что значит христианская? Христианских церквей много!
И мужчина, видимо, решившись, промолвил чуть слышно скороговоркой:
– Церковь адвентистов седьмого дня.
Володя не так давно пытался расспрашивать женщин, раздававших буклеты, кто они, откуда, но те упорно хранили молчание. Об адвентистах он знал, что это секта. Сектантов в советские времена не жаловали, и отношение к ним было - как к бандитам, совершившим нечто мерзкое и недостойное. Кроме того, на работе бывший зек как-то сказал, между прочим, что адвентистов этих по Северу размазано - будто грязи – кругом они, во всех лагерях и тюрьмах…
Анкеты собрали, попросили всех, кто решил креститься, пересесть поближе к сцене, и оказалось таковых довольно много - более пятидесяти. Что тут скажешь? Чем труднее жить человеку, тем больше его тянет к Богу…
6.
Несмотря на семьдесят лет воинствующего атеизма, детей в нашей стране всеми правдами и неправдами продолжали крестить. Действительно, не так просто искоренить в людях Веру отцов и дедов, запретить христианскую мораль, которая впитывается с молоком матери, изъять из обращения такие «крамольные» слова, как «воскресение» или «спасибо». Ведь поминутно, желая человеку добра, мы говорим ему: «Спаси Бог»…
Перед смертью бабушка призналась десятилетнему Володе, что крестила его тайно, чтобы не навредить партийным родителям. Но что мог знать о Вере, о Православии мальчишка-подросток? В отцовской библиотеке он нашёл книгу Емельяна Ярославского «Библия для верующих и неверующих». Опуская ненужную довольно язвительную критику, парень упивался описанием жизни и деяний ветхозаветных Пророков, о существовании которых раньше никогда не слышал. Библейская картина сотворения мира затмила для него сомнительное учение Дарвина, а красота и образность описаний древних авторов поразила детское воображение.
Хотелось узнать больше, но доступной информации не было совсем. Всё было подчищено цензурой, приведено в соответствие с господствующей идеологической аксиомой. И только в годы Перестройки - тайными путями сквозь пресловутый железный занавес - начали завозиться в страну первые христианские издания.
Володя купил на рынке миниатюрную протестантскую Библию, напечатанную на тончайшей папиросной бумаге. В чёрной обложке без названия - это было чудо, кем-то заботливо переведённое на современный русский язык. Но даже читая первоисточник, он не мог понять и половины того, о чём там говорилось. Советские цензоры вымарали из жизни людей не только саму Библию, но и всё, что было с ней связано – историю и культуру описываемого там периода.
Семинар адвентистов стал кладезем информации для нашего героя. Эти люди знали главную христианскую книгу вдоль и поперёк. Они сыпали цитатами по любому, самому простому житейскому поводу. И что немаловажно, сверяли свой быт, всю свою жизнь - от рождения и до гробовой доски - с этой священной книгой. Жили в ожидании Конца Света и грядущего спасения. Их «размазывали» по заполярным лагерям, над ними издевались матёрые уголовники, но несгибаемые и честные перед своей совестью, они прошли все муки земного ада, разделив судьбу многочисленных узников советского ГУЛАГа. И это достойно уважения.
7.
Семинар подошёл к концу, устроители уехали, а герои нашего повествования чувствовали себя разбитыми и опустошёнными, оставшись не у дел. За это время они привыкли к обществу доброжелательных улыбчивых адвентистов. И теперь было непривычно и неуютно оставаться дома тёмными зимними вечерами. Но вновь образованная община жила. Пастор, молодой человек лет двадцати пяти и его соратники сняли небольшую комнату в Доме Культуры и продолжали изучать Священное Писание, приглашая к себе всех желающих. Скучно было сидеть дома, и Володя с Верой снова прибились к знакомому берегу. Тем более - у них накопилось много вопросов по изучению Библии.
В более узком кругу появилась возможность узнать интересные подробности о жизни и быте сектантов. Их региональный центр находился в Подмосковье, а главный офис - где-то в США. И это объясняло происхождение «добровольных пожертвований», о которых говорилось на большом семинаре. Адвентисты не признавали ни икон, ни крестов, никакой другой символики. Говорили, что не стоит напоминать Иисусу о том, где и как он был распят. Мол, Ему это будет неприятно. Молиться можно было везде и в любое время, но суббота, согласно четвёртой заповеди Моисея – был особый день, который в обязательном порядке посвящался Богу.
Пастор оказался потомственным адвентистом. Его доброжелательность и острый ум не оставляли сомнений в том, что он искренне стремился творить добро. Володя с удивлением узнал, что его должность была выборной. Впрочем, на общем собрании выбирали всё руководство общины, в том числе и казначея, который собирал так называемую десятину - десятую часть от доходов паствы. Отдать эти деньги считалось делом чести и совести. Причём, никаких проверок не было. Каждый решал сам, сколько и когда он должен внести в кассу.
Алкоголь, никотин, а также чай и кофе, как тонизирующие напитки - всё это было запрещено. Свинину не ели. И вообще, приветствовалось полное вегетарианство - отказ от животной пищи. В связи с этим откуда-то издалека, возможно из Америки, привозили сою и другие бобовые.
Было удивительно наблюдать подобный аскетизм в сочетании с высокой нравственностью и желанием всю свою жизнь сверять со Священным Писанием, из которого эти люди черпали неистребимый оптимизм и веру в светлое будущее, которое, по их словам, обязательно должно наступить после Конца Света и Судного дня.