Путь к любви
Шрифт:
– В общем, моя чудная сестра, появляется дома или когда в очередной раз ломает какую-либо конечность, или когда влипает в какую-нибудь кошмарную историю...
– рассказывала мне Фэй.
– Потом отсиживается в родных пенатах несколько месяцев и снова уноситься навстречу неприятностям.
– Какая весёлая у неё жизнь, - улыбнулась я, представив на сколько бы лет хватило моего терпения, окажись я на месте её родителей.
– А тебе никогда не хотелось сделать что-то подобное? Какую-нибудь совершенно безрассудную глупость?
– И потом долго и упорно разгребать её последствия?
– Афелия
– Нет уж, спасибо. Я предпочитаю продумывать свои действия на несколько шагов вперёд, а не нестись сломя голову навстречу проблемам... Можешь считать это старостью.
– С тобой это слово совершенно не вяжется...
– ответила я.
– Здесь дело в другом. Вы разные и у вас разные жизненные принципы и ценности. Для тебя важно одно, а для неё другое...
– А у тебя есть братья или сёстры?
– спросила она.
– Не знаю... честно. Даже примерно сказать не могу...
– моя улыбка быстро сползла с лица, снова напомнив, что я существо без рода и племени не имеющее в этой жизни ничего, кроме самой жизни... и свободы.
– Знаешь, Агни, в тебе есть что-то притягательное, - задумчиво проговорила Афелия.
– Что-то такое, что заставляет тянуться к тебе. И, думаю, когда ты всё вспомнишь, окажется что у тебя очень много близких друзей... Возможно даже обнаружится любимый.
– Думаю, если бы я была влюблена, то должна была как-то это почувствовать.
– Не факт...
– голосом опытного профессора, ответила моя подруга.
– С твоей памятью творится нечто наукой не объяснимое, и делать какие-то выводы ещё слишком рано.
– А я не свихнусь?
– что-то раньше эта мысль мне в голову совершенно не приходила.
– Теоретически, нет, - проговорила Фей, сворачивая с основной трассы куда-то на широкую дорогу без разметки.
– Но говорить точно не возьмусь даже я. Вдруг при внешнем вмешательстве у твоего сознания запуститься какой-нибудь хитрый механизм саморазрушения, или того хуже...
– Да, подруга, умеешь ты вовремя успокоить, - грустно фыркнула я.
– Как врач, считаю, что пациент вправе знать все возможные варианта развития болезни.
И как бы горько ни было мне это признавать, но она была права.
В пути мы провели уже больше четырёх суток и, по словам Афелии, сегодня до темноты должны были достигнуть границ Северного Дома.
Последний населённый пункт в виде старой полу заброшенной деревеньки с тремя косыми домами, остался позади несколько часов назад, как, впрочем, и асфальт. Теперь мы передвигались по довольно широкой выкатанной просёлочной дороге, а лес вокруг становился всё гуще и гуще.
По бокам от изъезженной колеи высились чрезвычайно высокие деревья с очень ровными стволами. Это казалось мне чем-то странным, так как до этого все увиденные мной подобные растения были одно кривее другого. А эти... такие величественные и высокие. Казалось, что они достают своими макушками до самих облаков...
И тут мы упёрлись в массивные железные ворота с огромной надписью на русском и английском языках: «Частная собственность! Проход строго воспрещён!»
Несмотря на это, Фэй подъехала к этой громадине и несколько раз нетерпеливо просигналила. Спустя пару минут справа открылась
– Привет, это я...
– крикнула ему моя подруга, выходя из машины.
– Что, уже даже не узнаёшь?
Охранник как-то грустно ухмыльнулся, а в его синих глазах загорелся странный игривый огонёк. Он явно узнал Афелию, но отчего-то вдруг резко развернулся и медленно пошёл обратно, бросив озадаченной девушке всего одно слово:
– Проезжай...
– сказано это было сухо, и даже как-то брезгливо.
Девушка застыла возле своей машины не в силах произнести ни звука, и лишь молча смотрела как быстро скрывается за калиткой фигура охранника. И только когда эта маленькая железная дверца закрылась а ворота, наоборот, начали медленно разъезжаться в стороны, поспешила вернуться в машину.
– Знаешь его?
– спросила я, и не дожидаясь, пока она от меня отмахнётся, продолжила.
– Вижу же, что знаешь, и скажу даже больше, он обижен на тебя, причём достаточно сильно, но... сейчас был очень рад, что ты приехала.
– Думаешь?
– она посмотрела на меня с надеждой.
– Знаю, - усмехнулась я.
– Как и то, что ты чувствуешь себя виноватой, и, по-моему, этот охранник для тебя не просто друг.
– А тебе не кажется, что ты слишком много знаешь?
– злобно огрызнулась на меня Фэй, и резко нажав на газ, буквально влетела в открывшиеся ворота.
– Не лезь!
– в её глазах ярко светились холод и злость, а слова звучали как угроза, причём, вполне реальная.
Я быстро осела и поспешила опустить взгляд... А ведь действительно, кто я такая, чтобы влезать в её личную жизнь? Какое имею право? Да никакого! Она меня спасла, взяла жить в свой дом, привезла в свой родной город, и чем я плачу за это? Неуёмным любопытством? Неблагодарная сволочь, вот я кто...
– Прости меня...
– раздался в повисшей тишине мой громкий шёпот.
– Я не должна была... Впредь, обещаю, ничего не говорить.
Фэй не ответила, а лишь продолжала не жалея машину лететь по просёлочной дороге ловко лавируя между деревьями. Ещё минут двадцать, а то и тридцать мы ехали по лесуа, и только несколько раз свернув на странного вида развилках, уткнулись во вторые ворота, очень похожие на те, что мы уже миновали. Снова раздался сигнал и в проходе показался молодой мужчина, только на этот раз блондин, и без оружия, и лишь отсалютовав нам рукой «Привет», вернулся внутрь и открыл створки.
Вот теперь я была искренне удивлена, потому что за этими воротами начиналась совершенно другая жизнь. Мы попали в город, причём очень красивый и интересный. Такой яркий и ухоженный, несмотря на осень, наполненный яркой зеленью, и такой уютный, что мне сразу же захотелось остаться здесь навсегда.
Все его улицы были выложены каменными, но идеально гладкими плитками, гораздо прочнее нашего асфальта, но во много раз чётче и ровнее. И по сравнению с ними та плитка, которой вымощено большинство парков в человеческих городах, казались неотесанными криво подогнанными булыжниками.