Путь кинжалов
Шрифт:
– И то хорошо, – пробурчала Найнив, причем довольно громко. – Не терплю женщин, которые суют нос не в свое дело.
Илэйн пропустила этот пассаж мимо ушей, только слегка поежилась. Сорвав ветхую ткань, она обнаружила маленькую янтарную брошку в виде черепашки. Та походила на янтарь, но когда девушка через эту брошь открыла себя Источнику, саидар хлынул в нее: поток, сравнимый с тем, что она могла бы без опаски зачерпнуть сама. Не очень сильный ангриал, но куда лучше, чем ничего. С его помощью она могла управлять вдвое большим количеством силы, чем Найнив. Отпустив дополнительный поток Силы, Илэйн сунула черепашку в кошель
Какое-то время на Илэйн и Найнив смотрела Вандене, а потом она ткнула мерина в поджарые бока и, подъехав, спешилась рядом. Конюх при вьючной лошади присела в реверансе, причем ниже, чем перед Илэйн и Найнив.
– Ты осторожна, – сказала Вандене Илэйн, – и это очень хорошо. Но, возможно, лучше оставить эти вещи в покое, пока они не окажутся в Башне.
Илэйн поджала губы. В Башне? Пока их не проверит кто-то другой, вот что имелось в виду. Кто-то постарше и, вероятно, поопытнее.
– Я знаю, что делаю, Вандене. В конце концов, я сделала тер’ангриал. Никому из ныне живущих этого не удавалось.
Илэйн обучила основам нескольких сестер, но ко времени, когда она отправилась в Эбу Дар, ни одной не удалось повторить ее достижение.
Старшая Зеленая кивнула, рассеянно похлопывая поводьями по затянутой в перчатку ладони.
– Мартина Джаната тоже, насколько понимаю, знала, что делает, – как ни в чем не бывало заметила Вандене. – Она была последней сестрой, которая занималась изучением тер’ангриалов. Она занималась этим больше сорока лет, едва ли не с того самого дня, как получила шаль. Как мне говорили, она тоже была осторожна. Только однажды служанка Мартины обнаружила ее лежащей без сознания на полу гостиной. Выжженный мозг... – Даже произнесенные обычным тоном, эти слова прозвучали точно пощечина. Но голос Вандене не дрогнул. – Ее Страж погиб от шока. Что в подобных случаях весьма необычно. Когда спустя три дня Мартина очнулась, она не смогла припомнить, с чем работала. Вообще не сумела вспомнить предыдущую неделю. Было это более двадцати пяти лет назад, и с тех пор ни у кого не хватало духу коснуться тер’ангриалов, что находились в апартаментах Мартины. Все, что она узнала, было невинно, безобидно, но... – Вандене пожала плечами. – Она открыла то, чего не ожидала.
Илэйн поискала взглядом Бергитте. Оказалось, та смотрит на нее. Ей незачем видеть обеспокоенно нахмуренные брови Бергитте – чувства той, как в зеркале, отражались в ее сознании: малая его часть была Бергитте. Она чувствовала тревогу Бергитте, и Бергитте чувствовала тревогу Илэйн, и иногда было трудно различить, где что. И Илэйн рисковала не только собой. Но она знала, что делает! По крайней мере, больше любой другой женщины. Даже если никто из Отрекшихся не появится, им все равно нужны ангриалы, и она надеялась их найти.
– А что случилось с Мартиной? – тихо спросила Найнив. – Потом, я хотела сказать... – Она редко слышала, чтобы кто-то не желал Исцеления; сама она хотела Исцелить все и всех.
Вандене поморщилась. Айз Седай не слишком-то любят говорить о женщинах усмиренных или выжженных. Не любят о них вспоминать.
– Когда она немного оправилась, то незаметно ушла, исчезла из Башни, – торопливо промолвила Вандене. – Важно помнить, что она была осторожна.
Найнив накрыла рукой почти опустевшую корзину.
– Может, тебе и в самом деле... – начала она.
– Не-е-е-ет! – закричала Мерилилль.
Илэйн крутанулась, машинально открываясь через ангриал, частью сознания улавливая, как саидар наполняет Найнив и Вандене. Сияние Силы вспыхнуло вокруг всех женщин на поляне, способных обнять Источник. Мерилилль подалась в седле вперед, глаза выпучены, рука вытянута к вратам. Илэйн нахмурилась. Там не было никого, лишь Авиенда и последние четыре Стража. Крик Мерилилль застиг их на полушаге, с наполовину обнаженными мечами. Внезапно Илэйн поняла, что делает Авиенда, и от потрясения едва не выпустила саидар.
Врата дрожали, а Авиенда аккуратно распускала создавшее их плетение. Оно трепетало и изгибалось, края врат шли волнами. Последние потоки высвободились, и вместо того чтобы разом исчезнуть, проем замерцал, видимый через него конюшенный двор медленно истаял, словно бы туман под солнцем.
– Это невозможно! – не веря своим глазам, сказала Ренейле.
По Ищущим Ветер пробежал удивленный шепоток. Родня глядела на Авиенду, раскрыв рты и беззвучно шевеля губами.
Илэйн медленно покивала. Вот явное доказательство, что это возможно, но всем послушницам перво-наперво вдалбливалось: никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах нельзя делать того, что мгновение назад совершила Авиенда.
Нельзя распускать плетение, любое плетение, его можно только сразу уничтожить. Этого нельзя делать ни в коем случае, так ей говорили, не вызвав неизбежного несчастья. Неизбежного.
– Ты, глупая девчонка! – рявкнула Вандене. Она шагнула к Авиенде, таща за собой мерина. – Ты соображаешь, что чуть было не натворила? Один промах – один! – и неизвестно, во что вмиг превратилось бы плетение! Что бы тогда случилось? Ты могла уничтожить все на сотню шагов вокруг! На пять сотен! Вообще все! Ты и себя могла выжечь, и...
– Так было надо, – перебила Авиенда. Возмущенный ропот поднялся среди Айз Седай, окруживших айилку и Вандене, но Авиенда ожгла их сердитым взглядом и повысила голос: – Я понимаю, в чем опасность, Вандене Намелле, но так было надо. Этого вы, Айз Седай, тоже не умеете делать? Хранительницы Мудрости говорят, что, если учить, можно научить любую женщину. Кого-то большему, кого-то меньшему, но любую, если она разбирается в вышивании. – Хорошо хоть не хмыкает презрительно.
– Это тебе не вышивка, девчонка! – Голос Мерилилль был все равно что лед в трескучий мороз. – Чему бы тебя ни учили у твоего народа, ты, возможно, не понимаешь, с чем вздумала играть! Обещай, нет, поклянись, что никогда так больше не сделаешь!
– Ее имя следует внести в список послушниц, – твердо заявила Сарейта, глядя поверх Чаши, которую по-прежнему прижимала к груди. – Я всегда это говорила. Ее нужно внести в список.
Кареане кивала, ее строгий взгляд уже примерял на Авиенду платье послушницы.
– Возможно, это было не так уж необходимо, – склоняясь в седле, сказала Авиенде Аделис, – но напрасно ты не позволила нам руководить собой. – Тон Коричневой сестры был гораздо мягче, чем у остальных, но сказанное ею менее всего походило на добрый совет.