Путь кинжалов

Джордан Роберт

Эдарра и Неварин шагали рядом с Ходоком – они словно прогуливались, но с легкостью поспевали за конем, хотя и были в тяжелых юбках. Сеонид ехала следом на своем мерине, за нею – Фурен и Терил. Светлолицая Зеленая притворялась, что просто захотела проехаться в двух шагах позади Хранительниц Мудрости, но Стражи хмуро посматривали на айилок. О достоинстве своих сестер Стражи часто заботятся куда больше их самих, а у Айз Седай достоинства было как у королев.

Фэйли ехала на Ласточке по другую сторону от айилок, молча рассматривая измученные засухой окрестности. Рядом с ней, стройной и грациозной, Перрин часто чувствовал себя неуклюжим увальнем. Она была подвижна, как ртуть, и он любил в ней это качество,

но... Повеяло легким дуновением, достаточным, чтобы ее запах смешался с другими. Он понимал, что думать должен об Аллиандре, о том, каков будет ее ответ, или же о Пророке и о том, как отыскать его, когда Аллиандре даст ответ, каким бы тот ни был. Однако в голове его не было места для этих мыслей.

Он ожидал гнева Фэйли, потому что он выбрал Берелейн, поскольку для того Ранд ее и послал с Перрином.

Фэйли знала, что Перрин не хочет отправлять жену навстречу опасности, даже самой малой – и это не нравилось ей больше, чем Берелейн. Но запах ее был нежен, как летнее утро, – пока он не попытался извиниться! Ну, обычно извинения лишь распаляли ее гнев, если она уже была рассержена, но она-то не сердилась! Без Берелейн у них все было мирно и гладко. По большей части. Однако объяснения, что он никаких поводов майенке не давал – совсем никаких! – заслуживали лишь короткого язвительного «ну конечно!», да еще сказанного таким тоном, будто большей глупости, чем затеять подобный разговор, он придумать не мог. Но она все сильнее сердилась – на него! – всякий раз, как Берелейн улыбалась ему либо находила повод коснуться его, не важно, сколь бы резкий отпор он ни давал. А Свету ведомо, как он бывал резок с Берелейн! Что предпринять, чтобы отбить у нее охоту заигрывать? Разве что связать! Осторожные попытки выведать у Фэйли, что же такого он делает неправильно, натыкались на недоумение: «С чего ты взял, что что-то сделал?», или на не такое уж беззаботное: «А что ты такого сделал?», или же на ровное: «Я не желаю об этом говорить». Он что-то делает не так, но что именно, понять невозможно! Но придется. Нет ничего важнее Фэйли. Ничего!

– Лорд Перрин?

В мрачные мысли Перрина врезался взволнованный голос Айрама.

– Да не зови меня так, – проворчал Перрин и повернулся в ту сторону, куда Айрам указывал пальцем – к еще одной заброшенной ферме. Огонь уничтожил крыши дома и сарая. Остались лишь голые каменные стены. Ферма была заброшена, но не безлюдна.

С дюжину или больше одетых в рванину людей с копьями и вилами в руках норовили прорваться через каменную, высотой по грудь, стену загона для коз, а горстка людей в загоне пыталась этого не допустить. По загону, напуганные шумом, носились лошади. Перрин заметил трех женщин верхом. И они не просто ждали, как повернется дело: одна, кажется, швыряла камни, другая, подскакав к стене, размахивала увесистой дубинкой. Третья вздыбила лошадь, и высокий парень, уклоняясь от лошадиных копыт, опрокинулся со стены. Но нападавших было слишком много, а стена, которую нужно защищать, чересчур длинна...

– Советую объехать, – сказала Сеонид. Эдарра и Неварин обратили на нее мрачные взоры, но она торопливо продолжила, и в ее голосе слышалось волнение: – Наверняка это люди Пророка, а убивать его людей нам не с руки. Если вы с ним не договоритесь, погибнут десятки, сотни тысяч! Стоит ли рисковать?

Перрин не собирался никого убивать, если можно обойтись без этого, но и безучастно отворачиваться не намеревался. И на объяснения времени тратить не стал.

– Можете напугать их? – спросил он у Эдарры. – Просто напугать?

Он слишком хорошо помнил, что делали Хранительницы Мудрости у Колодцев Дюмай. И Аша’маны тоже. Может, правда, Грейди с Неалдом там и не было.

– Возможно, – ответила Эдарра, разглядывая толпу у загона. Она чуть качнула головой, еле заметно

пожала плечами. – Возможно.

Наверное, этого хватит.

– Айрам, Фурен, Терил, – коротко бросил Перрин, – за мной!

Он ударил каблуками коня, и Ходок рванулся вперед. Перрин с облегчением заметил, что Стражи последовали за ним. Четверо атакующих – куда лучше, чем двое. Перрин держал руки на поводьях, подальше от топора.

Его совсем не обрадовало, что Фэйли пустила Ласточку в галоп следом за ними. Он открыл было рот, но она, глядя на него, выгнула бровь. Разметавшиеся на ветру черные волосы были прекрасны. Она была очень красива. Выгнула бровь – и только. И Перрин сказал вовсе не то, что собирался:

– Защищай сзади, – велел он ей.

Улыбнувшись, Фэйли извлекла откуда-то кинжал. Иногда Перрина удивляло, как это он ни разу не порезался, обнимая жену, – так много у нее припрятано клинков.

Вновь взглянув вперед, Перрин лихорадочно замахал рукой Айраму, стараясь, чтобы не видела Фэйли. Тот кивнул и обнажил меч, готовый развалить надвое первого же из людей Пророка, оказавшегося на пути. Перрин надеялся, что Айрам понял правильно – если им придется все же схватиться с теми молодчиками, он должен оберегать Фэйли со спины, да и с других сторон.

Никто из головорезов их еще не заметил. Перрин закричал, но за своими воплями они его, похоже, не услышали.

Один, в болтающейся куртке, влез на стену, двое вот-вот тоже взберутся. Если Хранительницы Мудрости что-то хотят сделать...

Гром, раздавшийся чуть ли не над головой, едва не оглушил Перрина – чудовищный грохот заставил Ходока на миг споткнуться. Наконец-то нападавшие что-то заметили – они дико озирались, некоторые зажимали уши руками. Взобравшийся на стену головорез не удержался и свалился к своим товарищам. Правда, он тотчас же вскочил, сердитыми жестами приказывая окружать загон, и кое-кто подчинился. Другие увидели Перрина и, указывая пальцами, яростно зашевелили губами, но никто не побежал. Наоборот, нашлись такие, кто взял оружие на изготовку.

Вдруг над загоном возникло огненное колесо, словно бы лежащее на боку, диаметром в человеческий рост. Оно закрутилось, разбрасывая шипящие пламенные пучки и издавая протяжный стон, переходящий в вой и свист.

Оборванцы кинулись врассыпную, точно вспугнутые кролики. Человек в мешком сидевшей куртке размахивал руками и кричал, потом, бросив последний взгляд на огненное колесо, тоже кинулся наутек.

Перрин едва не рассмеялся. Никого не надо убивать. И не нужно тревожиться, что Фэйли получит вилами в бок.

Судя по всему, люди в загоне перепугались не меньше – по крайней мере, одна из них. Женщина, которая вздыбливала лошадь, выскользнула сквозь ворота и, подгоняя лошадь, пустила ее неуклюжим галопом по дороге, прочь от Перрина и его спутников.

– Постойте! – закричал Перрин. – Мы вас не обидим!

Услышали его или нет, неизвестно. Женщина продолжала нахлестывать лошадь. Привязанный позади седла узел подпрыгивал на каждом шагу. Те молодчики, может, и разбежались, но если она будет одна, двое-трое из них вполне способны на нее напасть. Пригнувшись к шее Ходока, Перрин ударил жеребца каблуками, и мышастый стрелой рванулся вдогонку.

Ходок заслужил свое имя не только за умение гарцевать. Кроме того, судя по неуклюжей поступи, лошадь женщины едва ли годилась под седло. С каждым шагом Ходок сокращал разделявшее животных расстояние; ближе, ближе, и вот уже Перрин сумел дотянуться до уздечки. Вблизи он разглядел лошадь незнакомки – исхудалое, взмыленное животное со сплющенными ноздрями. Настоящая кляча, хоть воронам на обед. Удивительно, как этот одр еще бегать ухитряется?

Перрин остановил обеих лошадей.

– Простите, госпожа, если испугал вас, – сказал он. – Честное слово, ничего плохого я не замышлял.