Путь королей
Шрифт:
Адолин снял шлем и вытер лоб тряпкой, вновь подумав о том, как хорошо было бы присоединиться к остальным и немного выпить. Вместо этого он спешился и принялся искать отца. Далинар стоял позади навеса, сцепив за спиной руки в латных перчатках, и смотрел на восток, в сторону Изначалья – дальнего, невидимого места, где начинались Великие бури. Рядом с ним стоял Ренарин и тоже вглядывался в даль, словно пытаясь понять, что же такого интересного там увидел отец.
Адолин положил руку брату на плечо, и Ренарин ему улыбнулся. Адолин знал, что его брат, которому уже исполнилось девятнадцать,
– Отец, – заговорил Адолин, – возможно, король прав. Может быть, нам следует поскорей отправиться дальше. Я вообще хотел бы побыстрей завершить эту охоту.
Далинар посмотрел на него:
– Когда я был в твоем возрасте, то с нетерпением ждал такой охоты. Убив большепанцирника, молодой человек мог бы похваляться этим целый год.
«Только не начинай опять», – подумал Адолин. Ну почему всех так возмущало, что он не любит охотиться?
– Отец, это же просто чулл-переросток.
– Эти «чуллы-переростки» достигают пятидесяти футов в высоту и могут сокрушить даже человека в осколочном доспехе.
– Да, и потому мы будем выманивать его часами, жарясь на палящем солнце. Если он решит показаться, мы утыкаем его стрелами, а приблизимся только после того, как он достаточно ослабеет, и до смерти изрубим осколочными клинками. Очень честная схватка.
– Это не дуэль, – заметил Далинар, – это охота. Великая традиция.
Адолин в ответ вскинул бровь.
– И да, – признал отец, – она может быть утомительной. Но король настаивал.
– Адолин, ты просто страдаешь из-за проблем с Риллой, – вмешался Ренарин. – Неделю назад ты был воодушевлен. Тебе и в самом деле стоило пригласить Йаналу.
– Йанала ненавидит охоту. Считает ее варварством. Далинар нахмурился:
– Йанала? Какая еще Йанала?
– Дочь светлорда Люстоу, – пояснил Адолин.
– И ты за ней ухаживаешь?
– Еще нет, но прилагаю большие усилия.
– Что случилось с другой девушкой? Той низенькой, что любила серебряные ленты для волос?
– Дили? – уточнил Адолин. – Отец, мы расстались больше двух месяцев назад!
– В самом деле?
– Ну да.
Далинар потер подбородок.
– Между нею и Йаналой были еще две, отец, – заметил Адолин. – Тебе бы стоило быть повнимательней.
– Да поможет Всемогущий тому, кто попытается разобраться в твоих запутанных связях, сын.
– Рилла была последней, – сказал Ренарин.
Далинар нахмурился:
– И вы двое…
– Повздорили вчера. – Адолин кашлянул, намереваясь сменить тему. – Как бы то ни было, тебе не кажется странным, что король настоял на собственном участии в охоте?
– Не особенно. Не так уж часто сюда выбирается по-настоящему большой зверь, а мой племянник редко участвует в вылазках на плато. Он не может сражаться по-другому.
– Но ведь он повсюду видит убийц! С чего вдруг ему вздумалось отправиться на Равнины на охоту, тем самым подставляясь под удар?
Далинар посмотрел в сторону королевского навеса:
– Я знаю, что это кажется странным, сын. Но Элокар куда сложнее, чем принято считать. И переживает из-за того, что подданные видят в нем труса, поскольку он так сильно боится убийц, и ищет другие способы показать свою храбрость. Иногда это глупые способы… но Элокар не первый, которого я знаю, выходящий на битву без страха, но съеживающийся от ужаса при мысли о ножах среди теней. Напускная храбрость – признак неуверенности в себе. Король учится править. Ему нужно охотиться. Ему нужно доказать самому себе и остальным, что он по-прежнему достаточно силен, чтобы руководить воюющим королевством. Поэтому я поддержал его. Успешная охота в контролируемых обстоятельствах может улучшить его репутацию и уверенность в своих силах.
Адолин медленно закрыл рот: слова отца зарубили его возражения на корню. Странное дело – теперь, после объяснений, действия короля казались вполне осмысленными. Адолин посмотрел на отца. «Как могут они шептаться, что он трус? Разве не видят его мудрость?»
– Да, – проговорил Далинар, и его взгляд сделался отрешенным. – Твой кузен куда лучше, чем думают многие, и куда более сильный король. По крайней мере, он может им быть. Мне лишь надо придумать, как убедить его покинуть Расколотые равнины.
Адолин обомлел:
– Что?!
– Я сначала не понимал, – продолжил Далинар. – Объединить их. Я должен объединить их. Но разве они уже не объединены? Мы сражаемся вместе здесь, на Расколотых равнинах. У нас общий враг – паршенди. Я начинаю понимать, что мы объединились лишь на словах. Великие князья не жалеют пустых слов для Элокара, но эта война – это противостояние – для них игра. Соревнование друг с другом. Здесь мы их не объединим. Нам надо вернуться в Алеткар и обеспечить безопасность родной страны, научиться трудиться бок о бок, как единый народ. Расколотые равнины нас разделяют. Все слишком сильно переживают из-за возможности заполучить богатство и славу.
– Отец, богатство и слава – сама суть существования народа алети! – возразил Адолин. Неужели ему это не померещилось? – А как быть с Договором Отмщения? Великие князья поклялись свершить возмездие и наказать паршенди!
– И мы попытались исполнить клятву. – Далинар посмотрел на Адолина. – Я понимаю, что это звучит ужасно, сын, но есть вещи поважнее отмщения. Я любил Гавилара. Я отчаянно по нему скучаю и ненавижу паршенди за то, что они сделали. Но Гавилар положил жизнь на то, чтобы объединить Алеткар, и я скорее отправлюсь в Преисподнюю, чем позволю его снова разломать на части.
– Отец, – с болью проговорил Адолин, – если что и происходит неправильно, так это то, что мы не прилагаем достаточных усилий. Ты думаешь, великие князья играют в игры? Ну так покажи им, как это делается! Вместо того чтобы рассуждать об отступлении, мы должны говорить о продвижении, о нанесении удара паршенди, а не о продлении осады.
– Возможно.
– Так или иначе, нельзя даже упоминать об отводе войск, – продолжил Адолин. – Люди уже болтают, дескать, Далинар потерял хребет. Что они скажут, если узнают о таком?.. Ты ведь с королем еще ничего не обсуждал, верно?