Путь мирного воина. Книга, которая меняет жизнь
Шрифт:
Благодарности
Одна древняя пословица гласит: «У нас нет друзей; у нас нет врагов; у нас есть только учителя». Благословением моей жизни стали многие учителя, каждый из которых, по-своему, внес свой вклад в написание этой книги.
Любовь и вера моих родителей Германа и Вивиан Милмен дали мне основу храбрости, чтобы начать Путь.
Мой первый редактор, Джэнис Галлахер, задала вопросы и сделала замечания, которые помогли сформировать эту книгу.
Особая благодарность Элу Крамеру, чье острое чутье издателя подсказало ему попробовать опубликовать эту книгу.
Наконец, самая глубокая благодарность Джой, моей жене,
И, конечно, же Соку.
Предисловие
Необычная последовательность событий стала происходить в моей жизни, начиная с декабря 1966-го, первого года моей учебы в Калифорнийском Университете города Беркли. Все началось в 3:20 утра, когда я впервые наткнулся на Сократа на круглосуточной заправочной станции (Он не назвал своего настоящего имени, но, пообщавшись с ним в ту первую ночь, я, повинуясь импульсу, назвал его по имени древнего философа; ему понравилось это имя и оно к нему приклеилось). Эта встреча и события, которые за ней последовали, изменили мою жизнь.
Годы жизни, предшествующие 1966, улыбались мне. Воспитанный любящими родителями в безопасном окружении, позже я выиграл Чемпионат Мира по прыжкам на батуте в Лондоне, пропутешествовал по всей Европе и получил массу призов. Жизнь приносила награды, но только не длительное умиротворение и удовлетворение.
Сейчас я знаю, что в определенном смысле, я спал все эти годы и видел сон, что я бодрствую, до тех пор, пока не встретил Сократа, который стал мне наставником и другом. До того времени, я всегда верил в то, что плодотворная жизнь в радости и мудрости есть мое врожденное право, и оно будет даровано мне автоматически с течением жизни. Я никогда и не подозревал, что мне придется учиться — как жить, этим особенным предметам и способам видения мира, которыми мне было необходимо овладеть, прежде чем я смогу пробудиться к простой, счастливой, не отягощенной жизни.
Сократ показал мне ошибочность моих жизненных способов в сравнении с его собственным способом — Путем Мирного Воина. Он постоянно подшучивал над моей серьезной, озабоченной, проблемной жизнью, пока я не смог видеть сквозь его глаза мудрости, сострадания и юмора. Он усердствовал до тех пор, пока я не осознал, что значит жить как воин.
Часто я засиживался с ним до утра, слушая его, споря с ним, и даже, смеясь вместе с ним над самим собой. Эта история основана на моей жизни, но это роман . Человек, которого я называю Сократом, существует на самом деле, однако он имеет свойство смешиваться с миром так, что порой трудно сказать, где заканчиваются его уроки и начинаются уроки других учителей. Я свободно обошелся с диалогами и некоторыми временными последовательностями, а также оживил повествование несколькими анекдотами и метафорами, чтобы выделить суть уроков, преподанных Сократом.
Жизнь — это не личное дело. Эта история, как и ее уроки, полезны, только если ими поделиться. Итак, я решил отдать честь моему учителю, поделившись с вами его пронзительной мудростью и юмором.
Воины, воины называем себя.Мы бьемся за яркую силу,Высшее стремление, великую мудрость,И потому, имя нам — воины.Warriors, warriors we call ourselves.We fight for splendid virtue, forHigh endeavor, for sublime wisdom,Therefore we call ourselves warriors.Заправочная станция на Улице Радуги
«Жизнь начинается!» — подумал я и, взмахнув на прощание рукой своим папе и маме, отъезжая от тротуара на своем старом надежном Валианте. Его поблекший белый кузов был набит пожитками, которые я захватил с собой на первый год учебы в колледже. Я чувствовал себя сильным, независимым, готовым ко всему.
Напевая под музыку из радио, я мчался на Север по скоростным шоссе Лос-Анджелеса, затем через Грэйпвайн до Шоссе 99, которое простирается по зеленым плодородным равнинам до самого подножья гор Сан-Гэбриэл.
Прямо перед сумерками, мой стремительный спуск с Окландских холмов привел меня к сверкающему виду на бухту Сан-Франциско. Мой трепет возрастал по мере приближения к студенческому городку (кампусу) Беркли.
Найдя свое общежитие и спальню, распаковав вещи, я выглянул из окна, любуясь на мост Голдэн Гейт и искрящиеся в темноте огни Сан-Франциско.
Пять минут спустя, я шел вниз по Телеграф Авеню, заглядываясь на витрины магазинов, вдыхая свежий воздух Северной Калифорнии, смакуя запахи, вылетающие из маленьких кафе. Ошеломленный всем этим, я гулял по прекрасно оформленным зеленью дорожкам кампуса до глубокой ночи.
На следующее утро, сразу после завтрака, я отправился в гимнастический зал Хармон Джимнезием, где мне предстояло тренироваться до седьмого пота по шесть дней в неделю, укрепляя мышцы, в надежде достичь своей мечты стать чемпионом.
Прошло два дня, и я уже тонул в море людей, бумаг и расписаний занятий. Вскоре месяцы стали сливаться вместе, проходя, и тихо меняясь, как и мягкие калифорнийские времена года. Я выживал во время занятий и ликовал в гимнастическом зале. Как-то один мой приятель сказал мне, что я прирожденный акробат. Я и вправду выглядел таким: ладно скроенный, с короткими каштановыми волосами, с гибким и выносливым телом. Я всегда имел склонность к головоломным трюкам; даже в детстве мне нравилось играть на краю страха. Гимнастический зал стал моим святилищем, где я находил восторг, вызов и свою меру удовольствия.
К концу второго года в колледже я летал в Германию, Францию и Англию, представляя Федерацию Гимнастики Соединенных Штатов. Я выиграл мировой чемпионат по прыжкам на батуте; мои гимнастические трофеи накапливались в углу комнаты; моя фотография стала появляться в Дэйли Калифорниан с такой периодичностью, что меня стали узнавать на улицах; моя репутация росла. Женщины улыбались мне. Сьюзи, моя восхитительная подружка, блондинка с короткой стрижкой и ослепительной улыбкой все чаще и чаще наносила мне амурные визиты. Даже моя учеба продвигалась отлично! Я был на вершине мира.
Однако, еще на первом курсе, ранней осенью 1966 года, что-то темное и необъяснимое начало принимать форму. К тому времени, я переехал из общежития в маленький домик за хозяйским домом. Там я поселился один. Вот тогда, меня стали посещать приступы меланхолии, притом, на фоне всех моих достижений. Вскоре, начались кошмары. Практически каждую ночь я просыпался в холодном поту. Сон был, почти всегда, одинаков:
Я шел один по пустынной улице темного города; высокие здания без дверей и окон печально взирали на меня из клочьев темно-серого тумана.