Путь на Север
Шрифт:
А теперь я за каких-то шесть часов переводил плоды их недельных трудов, все эти тонны измельченных веществ в неполные четверть тонны бензола. Даже двух бочек не набралось! [94] И это за неделю труда!
Впрочем, не стоит гневить судьбу! Все у меня идет по плану. И даже чуть лучше и быстрее! Так, похоже, карбид в аппарате закончился, больно уж давление ацетилена упало. Ну что ж, значит, шабаш. Аккуратно завершив процесс, я напомнил Степану:
94
Стандартная
– Будешь смену сдавать, скажи Андрейке, чтобы карбид в кладовку таскал, а то аппарат занят пока! Гашеной известью [95] забит. Ну, да ничего, сегодня отдохну, а завтра покажу вам, как его обратно в известняк переработать. Нечего нам известняк все время покупать, пусть по кругу используется!
95
Гашеная известь – гидроксид кальция.
Когда я вышел во двор, было уже раннее утро. Та пора, когда день уже вступил в свои права, но на улицах еще безлюдно. Даже дворники еще не выбрались, чтобы приводить дворы и улицы в порядок.
Несмотря на то что этой ночью я немало потрудился и почти не спал, меня переполняла энергия. Все получается! Все идет как надо!!!
Хотелось заорать во всю мочь, чтобы выразить, в каком я восторге от окружающего мира и своей жизни! Но орать я не стал. Не то место, не то время. «Не поймут-с!»
Так что я, впервые после ранения, рискнул проделать комплекс упражнений по уклонению от стрельбы, выхватыванию оружия и открытию стрельбы от бедра. Получилось, на удивление, неплохо. Нет, не сама стрельба, не идиот же я, чтобы стрелять во дворе жилого дома, в самом центре города. Да и револьверы я оставил дома. Тело меня неплохо слушалось, вот что! И раны совсем не ныли. Наверное. Можно потихоньку возобновлять занятия.
Я прислушался к ощущениям и решил пойти на больший риск. Выполнил нырок, перекат и открытие стрельбы с двух рук, с одновременными бросками влево и вправо. И вдруг поскользнулся и со всего маху упал лицом в лужу.
И вдруг услышал от черного хода соседнего подъезда заразительный девичий смех. Еще не видя незнакомки, я улыбнулся, разделяя ее веселье. А когда встал, протер глаза и разглядел ее – остолбенел. Даже дышать забыл. Девушка же, видя мою реакцию, фыркнула насмешливо еще раз и скрылась в подъезде. Услышав стук двери, я постепенно начал приводить свои мысли в порядок. Сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, потом потряс головой, еще немного постоял… А потом напомнил себе о том, в каком виде я тут стою, и двинулся домой отмываться и переодеваться.
Проснулась Наталья рано. Но не потому, что выспалась. Нет, напротив. Кошмары, снившиеся ей всю ночь, вымотали ее. И больше не было сил выносить их. Поняв, что спать больше не хочется, она встала, накинула халат и двинулась на кухню. Хотелось кофе.
Конечно, папенька стал бы ругаться. «Невместно! Представителю древнего рода! Самому! На кухне!» Ха, можно подумать, Ухтомские всю жизнь белоручками были! Да они и в походах кашеварили, и коней обиходить умели, и раны перевязывать. А Дмитрий Васильевич [96] , тот и вовсе строительством занимался!
96
Князь Дмитрий Васильевич Ухтомский (1719–1774) – русский архитектор, реставратор, главный архитектор Москвы в период правления императрицы Елизаветы Петровны, мастер елизаветинского барокко.
Да и умеет она кофе варить, ничего в этом сложного нет! А будить Софочку и ждать, пока она кофе приготовит – сил никаких нет!
Однако Софочка проснулась сама и решительно настояла, что варить кофе – ее обязанность. А хозяйка пока пусть в порядок себя приведет и оденется.
Так что через полчаса Наталья Дмитриевна, испив кофе и осознав, что спать не хочется совершенно, отправилась на прогулку. Только вот дверь парадного подъезда оказалась еще, по раннему времени, заперта. И пришлось ей выйти через черный ход.
Во дворе какой-то чумазый человек, в рабочей одежде, которая вся была покрыта слоями угольной пыли и известки, совершал такие нелепые движения, что Ухтомская невольно замерла. Он то приседал на одну ногу, неестественно согнув ее, то припадал к земле и все время совершал быстрые движения руками, то пряча их в карманы, то вскидывая на уровень подбородка.
Все это напоминало какой-то странный танец без музыки или неведомый обряд. «Точно! – сообразила Наталья. – Больше всего это похоже на шаманскую пляску, как ее описывают в книгах, только без стука барабанов!»
Тут странный человек замер ненадолго, как бы прислушиваясь к чему-то, а потом, словно решившись, прыгнул головой вперед, совершая кувырок, несколько раз перекатился по грязному двору, а затем снова вскочил и начал быстро прыгать то вправо, то влево. И вдруг, поскользнувшись, упал лицом в лужу. Это вышло так неожиданно и так нелепо, что Наталья засмеялась во весь голос, совершенно забыв о кошмарах, так истерзавших ее прошедшей ночью, и не думая о том, как воспримет этот смех упавший мужчина.
Тот кое-как протер глаза и снова замер, пораженно глядя на нее. Можно подумать, он прекрасно знал не только ее, Наталью Ухтомскую, но и то, что ей сейчас нечего делать тут, на заднем дворе доходного дома генеральши Синицыной. Наталья от этой мысли насмешливо фыркнула, независимо повернулась и вернулась в апартаменты. Там, в столовой она увидела Софочку. Глаза той были округлены в страшном испуге.
– Да что это с вами, Софочка! – неприятно удивленная, спросила ее Наталья.
– Мадемуазель Натали! – потрясенно выдохнула помощница. – Это – ОН! Он, тот страшный человек с Крита сейчас был во дворе!