Путь наверх. Воительница
Шрифт:
Народ неистовствовал, наседая вперёд, и воинам Аль Магруфа стоило труда сдерживать его напор.
– Жги ведьму! Жги! – вопила, брызгая слюной и потрясая кулаками, толпа.
Дети, взобравшись на ворота и крыши домов, кидались в приговорённую гнилыми яблоками. Женщины, бывшие в тягости, отчаянно спекулировали своим положением и, выпятив животы, как каравеллы, прорывались вперёд, в стремлении занять лучшие места.
– Жги
– Жги ведьму! – басил слева толстяк, отряхивая налипшую на бороду шелуху от семечек.
Демира слышала, как беснуется праздный люд, но не смотрела вниз. Её взгляд был устремлён вверх, в пронзительно-голубое небо. Яркий солнечный свет резал глаза, вызывал слёзы, а она смотрела и не могла насмотреться. Она не боялась смерти, даже такой, гнусной, отвратительной, самой лютой из всех смертей. Она не жалела о своей недолгой жизни, и о том, что не успела найти своё королевство. Сегодняшний день был днём её триумфа, она стояла выше всех, так близко к Солнцу.
– Последнее слово! – повелительно прокричал Аль Магруф, и людской гул тот час же смолк. – Дайте ей последнее слово!
– Тише! – прошелестело по площади. – Сейчас ведьма будет каяться!
– Говори, несчастная! – велел правитель.
Демира нехотя оторвала взгляд от солнца и посмотрела вниз. После яркого света перед глазами мелькали тёмные пятна, и она плохо видела толпу: серую, безликую, глупую, бесконечно гнусную. Нужно не унизить себя перед ней, не захлебнуться криком, когда огонь вонзит в её тело свои красные зубы. Демира верила, что сумеет умереть достойно. Она улыбнулась чему-то своему, далёкому, и, отвела взгляд от притихших в ожидании зевак, вновь обращая его к Солнцу.
– Жги ведьму! – с новой силой завопил оскорблённый невниманием сброд на площади. – Палач, поджигай костёр!
Огрызок яблока, брошенный метким мальчишкой, больно стрельнул Демиру по голой ноге – белая рубаха смертницы была так коротка, что едва закрывала колени. Пленница невольно дёрнула плечом, вызвав злорадное ликование городских бездельников: «Замёрзла, ведьма?! Ничего, сейчас согреешься! Поджигай, палач! – вопила толпа. – Не томи!»
Палач поднёс факел к нижним сучьям, поджигая их сразу с четырёх сторон. Сухие дрова послушно занялись, затрещали, пламя побежало вверх, к босым ступням Демиры. Демира смотрела на солнце.
Вдруг в задних рядах послышались крики, толпа шарахнулась в стороны, давая дорогу влетевшему на площадь всаднику на огромном чёрном коне. Капюшон плаща скрывал его лицо, и зеваки разбегались в ужасе, боясь попасть под тяжёлый кованый меч.
– Это он! Колдун! Последний из Ордена Сов! – взвизгнула толстозадая бабёнка со стянутыми в пучок жирными волосами, и пыльной кучей плюхнулась на мостовую, отброшенная тяжёлыми копытами.
Ясное голубое небо вмиг затянули тёмные тучи, изломанной линией сверкнула молния. Чёрный всадник мчался к костру.
– Взять его! – приказал Аль Магруф.
Арий Конрад выбросил вперёд левую руку. Никто не увидел, что произошло, только государь вдруг закричал истошно, закружился на месте живым факелом и рухнул замертво. Его воины не успели обнажить мечи, вспыхнули, как сухой мох. С неба гласом богов сорвались громовые раскаты. В ужасе толпа бежала прочь, давя друг друга в проёме ворот и сорвав с петель кованые створки. А небо, огненной вспышкой разорвавшись в последний раз, обрушило на город пелену ливня, вмиг потушив не успевший разгореться костёр.
Арий Конрад осадил коня, спешился и легко взбежал по деревянным подмосткам к уже успевшей промокнуть Демире. Опасаясь поранить ей руки лезвием огромного меча, он не перерезал верёвки, а развязал.
– Успел, – проговорил удовлетворённо, распутывая последний узел.
Демира высвободила руку и с такой силой оттолкнула магистра, что он не удержался на ногах, оступился, и кулем скатился по подмосткам вниз.
– Зачем ты его убил? – прокричала она, отплёвываясь от дождевой воды и яростно сдирая с груди и коленей путы. – Как ты мог убить моего врага? Аль Магруф был мой! Я так долго ждала мига возмездия! А ты! Помочь хотел, так почему в живых его не оставил, не дал поквитаться?
Арий Конрад поднялся. Он крепко приложился затылком о брусчатку площади, но серые глаза его смеялись.
– Ещё и недовольна! – с притворной обидой в голосе проговорил он. – Хоть бы поблагодарила! Если бы не я, тобой бы к вечеру можно было удобрять огород.
– Благодарю! – пробурчала Демира, с горьким сожалением рассматривая обугленные останки Аль Магруфа и понимая, что второй раз его никак не убить.
– «Я – твой должник», – подсказал Арий Конрад.
– Я – твой должник, – повторила Демира, повернулась, открыто взглянула ему в глаза и спросила: – Чего ты хочешь?
– Выкрасть у жрецов Ормузда Книгу Бессмертия, – буднично ответил колдун, – а ты получишь Меч. Поехали, а?
– Ну, почему я? – она не понимала. – Ты прискакал сюда ради меня, разогнал толпу, сжёг визиря и его воинов, вызвал грозу… Почему именно я?
Арий Конрад пробормотал что-то, выбросил вверх руку, сверкнула молния, и тучи в небе стали расходиться.
Дождь стихал. Демира топталась босыми ногами в луже, ожидая ответа. Мокрая рубаха из тонкого полотна противно облепила тело, студила под осенним ветром. Усилием воли девушка старалась сдержать сотрясающую её дрожь.