Путь один- в глубь себя
Шрифт:
Если бы ты имел дело с подавлением, которое вершилось только одну жизнь, все было бы иначе. Но ты занимался подавлением многие жизни. Кто знает, сколько раз ты рождался и сколько обществ тебя перемалывало. Каждый раз это было другое общество, и все они разрушали тебя на свой манер... вот почему ты несешь в себе так много противоречий.
В одной жизни ты был индуистом, и тебя учили, что это правильно, а это — нет. Потом ты рождался мусульманином, и тебя учили прямо противоположному: это неправильно, а это правильно. Потом ты был джайном, потом буддистом... через сколько обществ ты прошел, уже и не сосчитаешь. Ты выучил столько правил и исключений к ним и все они настолько друг другу противоречат, что ты испытываешь глубокий внутренний конфликт. Ты в смятении. Так много людей лепили тебя и вырезали твои
Процесс наблюдения займет некоторое время, и это будет зависеть от усилий, которые ты приложишь, а еще от того, как много в тебе подавлялось. Если твои усилия будут действительно серьезными, все может случиться очень быстро. Если же ты стараешься только для виду, то последствия увидишь лишь через несколько жизней, а может статься, что и никогда. Сколько на это уйдет времени, будет зависеть от того, как напряженно, с каким энтузиазмом и как всецело ты отдаешь себя тому, чтобы освоить наблюдение. Если тебе удается сделать свое наблюдение тотальным, все заботы и беспокойства прекратятся мгновенно. Если ты сам превратишься в осознанность, если в момент осознания вся твоя энергия становится самой осознанностью — не остается никакого делателя, только наблюдатель, — тогда даже секунда такого состояния выжжет из тебя все, что ты подавлял.
Ты знаешь историю про то, как Камадева, бог телесной любви, пытался соблазнить Шиву? Шива сидел в медитации, а Камадева плел вокруг него паутину страсти и секса. В ту секунду, когда Шива открыл один глаз, тело Кама девы было сожжено дотла. С тех пор тела у него нет, и зовут его Ананга, бестелесный. Такое может случиться и с тобой. Не нужно даже открывать оба глаза, хватит и одного — при условии, что через него струится все твое существо, если ты со всей тотальностью способен видеть этим глазом. Тогда весь тот мусор, который накопился у тебя внутри, будет сожжен и прекратит свое существование.
Важно помнить, что гнев, секс, зависть суть свойства твоего тела, это не части тебя самого. Вот в чем разница между обществом и религией. Общество считает, что все это принадлежит тебе, и поэтому старается эти проявления подавить. Религия признает, что это не часть твоей изначальной сущности, а скорее характеристики твоего тела. Так что религия прилагает усилия, чтобы пробудить тебя. Общество пытается подавить тебя, религия — пробудить, поскольку, согласно выработанным религией представлениям, чем более пробужденным ты становишься, тем более ты освобождаешься от страстей. Общество полагает, что страстей в тебе будет тем меньше, чем интенсивнее тебя подавлять и чем крепче ты спишь. Общественные воззрения основаны на опыте обычных, заурядных людей; люди, подобные Будде, общество не составляют.
Удел людей, подобных Будде, — одиночество.
Не бывает обществ, состоящих из таких людей, потому законы, царящие в обществе, не назовешь разумными. Общество образуют огромные толпы идиотов, скопища тупиц и неучей, и законы придумывают именно они. Это как если бы законы писали слепые; когда рождается ребенок с глазами, слепцы делают ребенку операцию, чтобы лишить его зрения. При этом они скажут: «Этот младенец родился с незначительным дефектом. Глаз быть не должно, но у него глаза есть. Значит, их нужно удалить». Или они научат ребенка держать глаза закрытыми, ведь все остальные ничего не видят; а когда никто видеть не способен, если ты видишь, ты совершаешь преступление. В ребенке сформируют чувство вины из-за его способности видеть, его научат считать свой дар грехом. «Если ты способен видеть, ты — грешник, поэтому будь готов, что твои глаза выколют, или соглашайся держать их закрытыми».
Общество состоит из слепцов. Те, у кого есть глаза, к обществу не примыкают; они рождаются одиночками. Кабир говорил: «Не бывает толп мистиков, и они не собираются в группы». Мистик совершенно одинок, ведь вершины так высоки, что взобраться на них можно только в одиночку. Толпа добраться туда не может. Вершины так труднодоступны, что лишь изредка какому-то одиночке удается их достичь; все остальные остаются далеко позади. Общество состоит из людей, лишенных ума. Но эти глупцы тоже придумывают правила, причем они живут с ощущением, что умом не обделены. Первое правило неумного человека гласит: ты — это твое тело и ничто кроме тела. Это первое убеждение невежды, из которого следует, что все, находящееся в твоем теле, и есть ты. Первый принцип мистиков, или людей знания, таков: ты — это не твое тело; ты иной и отделен от него. Твое существо совершенно уникально и не связано с телом. Ты пребываешь в теле, но ты — не тело. Тело как дом, а ты — его жилец. Тело как одежда, которую ты надел, чтобы скрыть под ним себя. Тело можно сравнить с инструментом, которым ты пользуешься, или с повозкой, где ты — возничий.
Так что первое правило мистиков гласит, что ты отделен от тела, а первое правило невежд — «Ты и твое тело — это одно и то же». Все неприятности в ваших с телом отношениях происходят от этого. Если ты от тела не отделен, то, какие бы изъяны и недостатки у тебя ни обнаружились, следует заняться телом и убрать их оттуда. Но их не уничтожить одними твоими усилиями, ты лишь загонишь все внутрь. Подавленные, они формируют болезни, причем самые разнообразные.
Фрейд утверждает, что девяносто процентов всех известных психоаналитикам болезней появляется вследствие подавления сексуальных инстинктов. Современная медицинская наука говорит о том, что минимум пятьдесят процентов всех болезней имеют психологическую природу. Ты удивишься, но как минимум трое из четырех человек страдают теми или иными психологические нарушениями, а Фрейд говорит, что девяносто процентов из них — результат подавления сексуальных инстинктов. Как только секс начинают подавлять, создается предпосылка для возникновения болезни. Представь, что у тебя закипел чайник, а ты придавил его крышку чем-то тяжелым и законопатил все отверстия. И все потому, что тебе не нравится пар! А под чайником все еще горит огонь; теперь взрыва не миновать.
Каждый день твое тело живет активной жизнью: ты принимаешь пищу, с каждым вздохом в твои клетки поступает кислород. Твой организм производит новые кровяные тельца, так в тебе рождается секс. Пища подпитывает огонь, дыхание помогает его разжечь, а сам огонь находит свое выражение в сексе — вот что мы подавляем. Печь разгорелась докрасна, мы подбрасываем в нее все новые дрова, а на крышку чайника взгромоздили огромную каменную глыбу — религии, мораль и нормы поведения в обществе. Ты не позволишь чайнику выпустить пар, и количество дров тоже не уменьшишь. И что тогда произойдет? Взрыв! Тебя подкосила болезнь; ты сойдешь с ума. Сумасшествие означает взрыв, это значит, что все нормы и границы сметены. Чайник разлетелся на куски, повсюду валяются дрова, все залито кипятком.
Поэтому некоторые так называемые религиозные люди — а они к религиозности никакого отношения не имеют — принимаются вытаскивать из печи дрова вместо того, чтобы снять груз с крышки чайника. Они меньше едят, потому что страшатся секса... ведь если тело откормить, секс начнет оживать. Именно еда поставляет энергию для секса, поэтому святые постятся. Если поститься, новая энергия не образуется, так что и взрыва в чайнике не случится. Но такой святоша обычно хилый, и ходит он с угрюмой физиономией. Очень тяжело встретить счастливого святого с улыбкой на лице. Он будет мрачным, дряхлым и глубокомысленным, такое себе полузасохшее дерево, ведь еды он позволяет себе ровно столько, сколько хватает, чтобы не протянуть ноги. Если съесть чуть больше, чем необходимо для выживания, в нем зашевелится секс.
Страсть — это изобилие энергии, ее расширение — в сексуальную игру вовлекается твоя избыточная энергия. Поэтому святой станет принимать только минимальное количество пищи, необходимое для поддержания в нем жизни. Он будет есть только раз в день, и то не досыта, откладывая в сторону самые лакомые кусочки. Он будет питаться всухомятку, чтобы не съесть лишнего «горючего». Теперь в нем не будет огня, только его остатки — дым и немного тепла, которого хватит, чтобы согреть содержимое чайника, чтобы жизнь могла хоть как-то в нем теплиться, не замерев окончательно. Разумеется, этот святой оказался в том же положении, что и печка, которая только дымит. Дым немного подогревает воду, но кипение не наступает, вода не испаряется и чайник не шумит, не поет свою песню.