Путь один- в глубь себя
Шрифт:
А растения — гораздо менее развитая форма жизни, чем животные, так что можешь представить, какой любовью может одарить тебя корова! Загляни ей в глаза, затеряйся в их глубине, и она станет дверью, на которой снаружи написано «любовь», а изнутри — «медитация».
Если любовь — твой путь, если любовь — это твоя жажда, твой образ жизни, тогда люби хоть кого угодно. Но погружайся в любовь глубоко, окунайся в нее с головой; лишь тогда это будет трансформация. Если ты стремишься хоть как-то уберечь себя от полного погружения, ты никогда не достигнешь освобождения.
Если любовь ничем тебя не привлекает — а такие люди бывают, — тебе незачем впадать в уныние. Тогда твой путь — медитация, ты должен быть один и глубоко погрузиться в самого себя. Если ты не
Махавира растворяется в самом себе, потому он заявляет, что Бога нет. Медитирующему Бог не нужен, ведь потребность в другом у него отсутствует как таковая. А Бог — это тоже другой, нечто отличное от тебя. Поэтому Махавира утверждает, что Бог не нужен: «Anna со парамаппа» — душа есть Божественное. Он говорит, что скрытое внутри и есть душа; а эта душа и есть Божественное. Другого Бога нет.
Это не атеизм; таково видение медитирующего. Следующие путем любви приходят от таких заявлений в крайнее замешательство, ведь они полагают, что этот человек — атеист. Если бы эти слова Махавиры услышала Мира, мистик, следовавшая путем любви, они бы ей не понравились. И Сите они не пришлись бы по душе. Чай-танья Махарабху, тоже мистик, исповедовавший любовь, сказал бы: «О чем это Махавира толкует? Этот человек просто атеист!» Но Махавира не атеист; таков теизм медитирующего.
Но если Мира пустится в пляс, станет обливаться слезами экстаза и напевать: «Кришна — мой любимый, моя единственная любовь!», Махавира при виде всего этого воскликнет: «Что это за безумие? Что за привязанность? Ведь это же просто игра ума!» Махавира не смог бы назвать это религией, ведь об этом пути ему ничего не известно. Это религия того, кто любит, это теизм любящего. Теизм любящего медитирующему всегда будет казаться неистовым, безумным и непонятным. А любящий всегда будет считать теизм медитирующего атеизмом. Вот почему джайнов, буддистов и чарвака индуисты всегда считали атеистами.
Относить к атеистам чарвака — это одно, но ведь они и джайнов с буддистами записывают в ту же компанию. На то есть причина. И состоит она в том, что следующие путем любви даже представить себе не могут, как это ты можешь погрузиться сам в себя. Для любящего это все равно что поднять себя в воздух, потянув за собственные шнурки. Как ты будешь погружаться в себя? Следующий по пути любви убежден, что для такого погружения должно быть что-то еще и называется оно — Бог, именно в Него человек и может погрузиться по-настоящему. Но медитирующий скажет, что, пока есть другой, обязательно сохранится и какое-то напряжение. Беспокойство о другом, поклонение ему, мысли о нем — все это означает, что ум по-прежнему активен. Как ты сможешь погрузиться, если для тебя все еще существует другой? Само присутствие другого послужит препятствием к полному погружению; лишь когда другой исчезнет, ты сможешь по-настоящему, полностью погрузиться в свое собственное существо. И оба они правы; они говорят о двух сторонах одной и той же двери.
Между Рамой и Ситой случилась абсолютная любовь. Никакие учения больше не понадобились, делать уже было нечего; любовь одна достигает всего, чего можно было достичь. Эта любовь была столь совершенна, что индуисты поставили имя Ситы перед именем Рамы и назвали их одним именем — Ситарам. Ведь Рама все-таки мужчина, даже его любовь будет нести в себе небольшой оттенок медитации. А Сита женщина, в ее медитации будут присутствовать отзвуки любви. Так что следующие по пути любви сами изменили порядок имен, первым поставив имя Ситы.
Только индуисты сделали это — они объединили имена влюбленных в одно, поставив женское имя первым. Так получились имена Ситарам, Радхакришна. Это потому, что для индуиста все самые глубинные пласты жизни постигаются через дверь под названием «любовь». Медитирующие в индуизме тоже встречаются, но они не относятся к главному направлению в этой религии. Основной поток в индуистском течении — это поток любви. Так что, хотя Будда, Махавира и Патанджали тоже жили в Индии, они были в стороне от главного индийского течения; оно не могло их поглотить. Они не являются частью основного потока индийской традиции, они лишь случайные, небольшие ключи, бьющие в стороне от него. Тот, кто желает понять ход мыслей индуса, должен до конца разобраться в алхимии любви.
Случившееся между Рамой и Ситой может произойти между тобой и кем-то другим. Незачем тратить время на пустые размышления о том, где же тебе отыскать Раму или Ситу и когда эта знаменательная встреча состоится (если состоится вообще). Если ты рассуждаешь подобным образом, ход твоих мыслей будет изначально неверен. Истина в том, что, когда ты любишь, ты видишь в своей возлюбленной Ситу, ты находишь в своем любимом Раму. В конце концов, ни одного влюбленного не устроит возлюбленная, меньше чем Сита, ни одна женщина не станет любить кого-то, меньшего чем Рама.
У нас есть поговорка «Пати параматма» — «Муж — это Бог». Из нее мужья извлекли для себя немало выгод. Наверное, она причинила огромный вред: следуя этой поговорке, мужья эксплуатировали и притесняли своих жен, — но в ней есть доля истины. Когда ты любишь человека, он тотчас исчезает, а на его месте возникает Божественное. Любовь как резец, которым обрабатывают камень, понемногу обнажая спрятанный в нем образ. Управляющие тобой общественные нормы похожи на завесу, которую любовь убирает прочь; влюбленный поднимает шторы, и его взору предстает то вечное, что прячется внутри тебя. Мужчина ты или женщина — все это лишь твое внешнее проявление, формальность. Любящий отодвигает эту внешнюю форму, и в тебе проявляется Сита. Чтобы найти Ситу, тебе незачем отправляться в Айодхью, точно так же не нужно искать ее в прошлом. И сидеть в ожидании Рамы т- тоже пустое дело; если есть любовь, то кого бы ни осветили ее лучи, ты будешь видеть в нем Раму, в ней проявится Сита.
Каждый должен правильно определить природу своей жажды. Это самая трудная часть работы ищущего — разобраться в собственной жажде. Пусть любящий медитирует сколько ему будет угодно, все это будет бесполезно. И любые попытки медитирующего стать любящим также обречены на провал, ведь ему не избежать постоянного внутреннего конфликта. Нет смысла тащить Махавиру на распилу, праздник песен и танцев, так как он не сможет преодолеть свое внутреннее сопротивление. А если Чайтанье Махапрабху сказать, что он должен сесть под деревом бодхи и закрыть глаза, то все равно ни о чем, кроме барабанов и бубнов, думать он не сможет. Нет, дерево бодхи не для Чайтаньи.
Но я говорю тебе: никакого конфликта между ними нет. Это лишь вопрос личного пути каждого. Когда сознание достигает Божественного — это всегда новое, не случавшееся доселе переживание. Оно происходит в первый и последний раз. В том-то и состоит величие и великолепие бытия, что здесь не бывает никаких повторов. Высшее переживание сущего не может повториться, для этого нет ни путей, ни способов. Для каждого человека это переживание всегда уникально и ни с чем не сравнимо.
Вначале определи свое предназначение, разберись, что тебе интереснее, затем в соответствии с этим выбери свой путь — любви или медитации. Для начала поэкспериментируй с любовью. Если не сработает, тогда перейди к медитации. Или вначале займись медитацией, а если никаких результатов это не принесет, тогда попробуй любовь. А если ты чувствуешь, что не можешь определиться, с чего начать, или тебя одолевают сомнения, тогда начинай с любви. На этом пути не бывает неудач, ведь даже если ты потерпишь поражение на пути медитации, все, чему ты научишься за это время, пригодится тебе на пути любви. И обратное тоже верно: все, обретенное тобой в неудачных экспериментах на стезе любви, принесет тебе пользу, когда ты займешься медитациями.