Путь огня
Шрифт:
Первым встретившимся ему людям – одетых в странную, местами грязную одежду – Аль сказал правду: «Я потерялся и ищу дорогу домой». Ведь его дом теперь был там, где была его ассара.
Люди почему-то приняли его за малыша. Он решил, что так даже и лучше, ведь когда ты маленький, можно ничего не объяснять, а просто твердить «Надо! Ну очень надо! Пожалуйста!!!».
Люди долго охали и возмущались. Предлагали куда-то «звонить». И тогда он сделал то, чего давным-давно не делал – заплакал.
Во дворце слезы не работали. Никогда. А о том, что за них могут наказывать в два раза сильнее, он узнал довольно
– Стыдитесь, ваше высочество, слезы – это вода, а вода – враг пламени. Как же вы можете предавать свою стихию?
Предавать огонь Аль не собирался, но что оставалось делать, если обида жжет сердце, а слезы сами текут из глаз?
Этот мир был другим, и слезы тут работали. Нашелся какой-то дядька, который вызвался доставить «Мальца» до дома, пусть только покажет, куда ехать. Он даже был согласен посидеть в машине и убедиться, что ребенка забрали.
Так он встретил свою ассару.
И все стало иначе. Словно за спиной встала невидимая защита, и можно было не бояться предательского удара. Пусть он все еще оставался слабаком для «птичника», и его могли выгнать из дворца, но с этой поддержкой Аль был согласен жить где угодно. Он заново учился видеть мир. Без злобы, без отчаяния, без тягостного ожидания отречения от титула. А еще он учился доверять окружающим и верить в себя.
И было так здорово ощущать чужие эмоции… Пусть слабо, часто едва ощутимо, но даже эти слабые отголоски прогоняли кислое чувство одиночества, и Аль больше не чувствовал себя частью дворцовой обстановки.
Первое время он часто просыпался в страхе, боясь, что ему все приснилось. Прислушивался к эмоциям ассары и только убедившись, что все спокойно, засыпал. Даже когда Юля заблокировала связь и снимала блок на несколько часов в день, ему хватало и этого. Просто знать, что она рядом и никуда не исчезнет.
С ней было нестрашно гулять по дворцу, быть на приемах, встречаться с родственниками и придворными. Немного обижало то, что она не брала его с собой, когда срывалась в приключения, но он знал, что Юля его оберегает и боится навредить. Она часто твердила про репутацию, про то, что на него вся страна смотрит. Но при этом не забывала упомянуть, что в академии смотреть не станут ни на связи, ни на родство, а спросят по полной! И правило «едины все» можно отлично использовать себе на пользу.
Аль и использовал. Нет, он не делал послаблений в обучении, потому что твердо решил - у лучшей ассары должен быть лучший воспитанник, но позволил себе немного расслабиться и стать самим собой: чаще смеяться, не бояться заводить друзей и не переживать о «Высочестве».
Утром Аль проснулся сам, а не по приказу наставника, встал, выглянул в окно и улыбнулся солнцу.
– С днем рождения, Совенок, - поздравил он себя. Ему нравилось это прозвище, было в нем что-то уютное и домашнее, а еще оно, почему-то, напоминало о матери. Пусть он видел ее лишь на портретах, но ему очень хотелось верить, что будь она жива, то называла бы его таким же милым прозвищем. И братьям, он слышал сам, оно запало в душу. Даже наставник Ирлан, несмотря на свою строгость, пару раз назвал его так.
Сегодня во дворце устроили бы праздник - малое совершеннолетие Шестого наследника. Нарядили бы виновника торжества как куклу. С фальшивыми улыбками дарили подарки. А потом, на утро зачитали бы приказ отца
Так что именно здесь и сейчас Аль совершенно не жалел о том, что никакого праздника у него нет. Как и о том, что пришлось раньше приехать в академию. Лучше так, чем снова умирать от страха за Юлю. Тот день, когда ее похитили, он запомнит на всю жизнь, как и дикий страх при мысли, что она может умереть.
Первый курс академии имел весьма условные даты начала. Курсанты приезжали сюда в течение года, сразу после наступления малого совершеннолетия. Максимально разрешенный срок задержки составлял один месяц. После этого у курсанта могли начаться первые проблески дара, и родовой дом рисковал сгореть в пожаре.
Но Аль в этом году ломал одну традицию за другой. Сбежал в другой мир, притащил с собой ассару, да к тому же еще и женщину, а потом заявился в академию за полтора месяца до собственного совершеннолетия и за два месяца до начала учебного года. Пусть на первом курсе занимались в основном повторением того, что проходили дома, но даже это повторение требовалось подготовить для внезапно нарисовавшегося курсанта.
В Асмасе традиции имели огромное значение, однако и почитание ассарства было не менее велико. Шестой, сам того не желая, заставил многие семьи задуматься о будущем своих детей. Высший свет поделился на тех, кто ставил на ассару, и тех, кто считал, что даже ассара не поможет Шестому стать Столпом. Но потом случилась победа на детских зимних играх, и число сторонников его высочества возросло. Пошли слухи, что ассара собирается заниматься с Шестым по особой программе и потому раньше времени уезжает в академию. Так, внезапно, Аль превратился в объект для подражания. Долгое время его никто не воспринимал всерьез, но теперь весь высший свет не желал обнаружить, что его высочество обошел их детей по учебе.
– Вот ты где, - над полом показалась коротко обстриженная голова Шиля.
Шильярд был сыном наместника пятого тэората и двоюродным братом Аля, но все звали его просто Шиль, а он и не возражал. Трое старших братьев закалили его характер, а уж какой опыт они ему передали… Врожденная богатая фантазия вкупе с не менее богатым опытом доводили до того, что Шиль искрил идеями раз по сто на дню. За некоторые, правда, ему прилетало от своих же сокурсников…
– Стынешь? – спросил Шиль с сочувствием, вставая рядом. Аль пожал плечами. Ему все еще было непросто общаться с товарищами. Они поначалу тоже дичились высочества, но тесная комната, ежедневные занятия, а уж тем более совместные наказания ломали любой лед.
– Ах да, сегодня твое малое совершеннолетие, - проговорил Шиль задумчиво и вдруг выпалил зло, высовываясь в окно:
– Могли бы и отпустить во дворец по такому поводу. У-у-у, изверги, сволочи, - погрозил он невидимым наставникам.
Вздохнул:
– Мое лишь через два с половиной месяца. Не знаю, какой личр укусил моего отца, раз он решил отправить меня сюда раньше, но я не жалею. Здесь веселее, чем дома.
– И веселее, чем во дворце, - согласился Аль.
– Да ну, - изумился Шиль, не поверил: - Рассказывай… У вас там один зверинец чего стоит, а плавающие острова?