Путь огня
Шрифт:
Четвертый. Сила, преданность и надежность. Армия его боготворит. А еще он тот, кто смог приручить ассару.
Пятый. Делает свои первые шаги. Скинув оковы влияния матери, возмужал. Проявил неплохие дипломатические способности, погасив конфликт на границе с Алтопией. Растет парень.
Шестой. Самая большая гордость и любовь. Пусть король должен любить всех сыновей одинаково, но того, кого почти потерял, все равно любишь сильнее.
Все вместе - сила и опора короны. Те, кто готов сегодня доверить ему свои жизни.
Братья
Рельгар вспомнил, как они стояли много лет назад плечом к плечу, застыв в нетерпеливом ожидании. Ярко, точно это было вчера, ощутил на голове горячую тяжесть короны.
Что он, Третий Столп, тогда почувствовал? Ошеломляющую пустоту – выбрали его. Радость – оказался достоин. Гордость – мать не зря верила в него. Чуточку сомнений: а если не справится? И всепоглощающую любовь к своей стране.
Потом были поздравления отца, братьев. Радость жены, омраченная печалью, и последовавший за коронацией ее уход – новому величеству предстоял выбор следующей королевы. А ему не хотелось. Он любил супругу, привык к ней. Верил - она одна на всю жизнь, но огонь решил иначе. Все-таки несправедливо, когда все вокруг живут парами, а король должен проходить через брак восемь раз.
Через пару недель ему предстоит жениться в последний раз. Скорее бы отдать этот долг стране. На ум пришли стихи, на которые он наткнулся, читая летописи правления прошлых ветвей:
Восьмой костер жестокий самый,
И сердце сожжено дотла.
В душе лишь пепел, а не пламя,
Залитый чашею вина.
Перед мысленным взором встал приправленный нежностью взгляд Седьмой. Девочка – он старше ее в три раза – определенно влюбилась. Вот же дурочка. Как будто в его выжженном после смерти Шестой сердце есть место для чувств. Но не сдается, упрямая. И он действительно немного согрелся в тепле ее пламени.
– Жителей эвакуировали? – спросил, отвлекаясь от раздумий.
Третий поморщился. Протянул с еле заметной досадой:
– Тех, кто согласился.
Понятно. Асмасцы до фанатизма упрямы и готовы, рискуя, доверить свои жизни короне. С одной стороны, это льстило, с другой – добавляло головной боли. Его величество предпочитал работать, не держа в голове судьбу жителей городков, расположенных у подножия вулкана.
– Отправь туда людей. Пусть прикроют.
– Уже, - отчитался сын.
Кто-то, входя, открыл дверь, и снаружи донеслись песнопения, гулкие удары барабанов.
– Этих-то кто сюда пустил? – с усиливающимся раздражением поинтересовался Рельгар. Только тапунов ему не хватает с их религиозным преклонением перед вулканами. Хотя… кто их удержит от того, чтобы поприветствовать проснувшееся божество и тут же пожелать ему сладких долгих снов? Выгонишь, пролезут другим путем.
В стране, которую делили два столь разных народа, поневоле приходилось проявлять уважение к обычаям
– Оставьте, пусть делают, что хотят, только не мешают.
Песни, больше похожие на крики птиц, дикие с рваными движениями и дружными притопами танцы совершенно голых, обмазанных алым соком мужчин он как-нибудь переживет. Хотя… в этот раз с ними женщина. Замужняя. Так что в обморок не упадет. Да и замужество за его сыном нелегкая доля. Пусть привыкает к испытаниям. Ритуал прошла. Стоит ждать сильного внука. Жизнь продолжится, если они выстоят.
– Все готово? – поинтересовался с нетерпением у безмолвного.
– Да, ваше величество. Проход укреплен. Вас точно не засыплет.
– Тогда выдвигаемся, - и добавил громко: - Пламя с нами!
Клич дружно подхватили, а снаружи поддержали барабаны.
– Ну здравствуй, Тихоня, - сказал король, выходя из убежища и поднимая голову к клубящейся вершине.
– Боишься? – поинтересовался его высочество у Аля. Из всех дядей именно Второй был к нему добрее остальных. Пару раз они даже разговаривали. И Второй неизменно заканчивал их общение словами:
– Все наладится, вот увидишь. Не все идут в рост с рождения, кому-то для этого требуется время.
Аль был ему благодарен за те разговоры и бережно хранил в памяти частичку тепла, столь редко перепадавшую ему в те дни.
Сейчас он кашлянул, прочищая горло. Было не страшно, скорее тревожно, и Аль чувствовал себя слишком маленьким для участия в усмирении вулкана.
– Немного, - признался честно.
– Хорошо, - одобрительно кивнул дядя, поясняя: - Не люблю тех, кто набивает цену мнимой храбростью. Слышал, ты уже учишься на безмолвного?
– Только начал.
Выражение лица у дяди сделалось благостным.
– Думается, ветвь выиграла, оставив тебя. Я всегда говорил, что от битого больше пользы, - и он отошел от Аля, оставив того в совершенном смущении.
Я не битый, - подумал мальчик со злостью, но потом решил, что дядя говорил о несколько иных вещах, чем обычное битье.
Додумать не успел. Их тряхнуло. Пол заходил ходуном с такой силой, точно желал заставить танцевать стоявших на нем людей. Коротко вскрикнула Софрана, и тревога за нее кольнула сердце Аля. Пусть рядом полно других взрослых, но она жена его родного брата.
Он не устоял, упал на колени. Решил, что лучше будет ползти. Пополз, огибая препятствия в виде падавших людей. Леди нашлась на полу. Она была бледной, с расширенными зрачками, но упрямо поджатые губы разбивали любой намек на истерику.
– Испугался? – выдохнула ему на ухо, вцепляясь пальцами в плечо. За стенами что-то трещало, крошилось, снизу гулко стонало, и надо было кричать, чтобы услышать друг друга.
Открыли дверь, впуская под защиту тапунов. Вместе с ними влетело облако гари, пепла, чего-то вонючего. Они дружно с Софраной задышали ртом.