Путь Отступника
Шрифт:
Его внимание привлекли уханье и подбадривающие крики. На импровизированном ринге между двумя столами сражались два тощих раба-гладиатора, отсекая друг от друга кровавые куски. Лица у них были с клювами, а волосы походили на перья. Эти птицеподобные существа с достойным похвалы жаром дрались посохами с крючьями на концах, шипели и визжали, когда наносили и получали раны. В конце концов, один пригвоздил другого к полу, вырвал все еще бьющееся сердце и сожрал его к большому удовольствию зрителей.
Вдруг Иллитиан почувствовал чье-то присутствие рядом со своим локтем
– Лорд Эль’Уриак передает, что теперь вы можете предстать перед ним, – прошепелявил кастрат, указывая толстыми белыми руками в направлении трона. Иллитиан увидел, что по ступеням, завершив беседу с Эль’Уриаком, спускается троица воинов в бычьих масках. Пришло его время. Он поднял контейнер из-за кресла и двинулся к трону, протискиваясь мимо гостей.
Из-под белой газовой вуали Ларайин наблюдала за потехами Темных Сородичей, заставляя себя не поддаваться слабости. Все тело ныло, и ей хотелось просто съежиться и отключить все чувства, но она продолжала стоять прямо и безмолвно, в то время как кошмар омывал ее со всех сторон. Ей хотелось думать, что ее несгибаемость порождена гордостью, что именно она не позволяет ей поддаться и пресмыкаться перед ними. На самом деле девушку, скорее, мотивировал страх. Ей приказали стоять, и она стояла. Оказалось, что тело может самым малодушным образом не подчиняться воле, и она возненавидела эту часть себя даже больше, чем боль. К запястью прижимался твердый удлиненный ромб, на удивление теплый и почти приятный на ощупь.
Невысокий Темный Сородич в черном одеянии и маске вороны приблизился к трону, и внимание Ларайин сразу привлек контейнер в его руках – цилиндр из полированного металла, снабженный ручкой сверху. Эль’Уриак поднялся и спустился по ступеням, чтобы приветствовать этого своего сторонника – очевидно, он был ценным миньоном. Ларайин недоумевала, что за дань тот принес императору. Та чем-то влекла к себе миропевицу, и забытое чувство предвидения начало покалывать ее затылок.
– А, мой прародитель! – восторженно взревел Эль’Уриак и сгреб невысокого в объятья, что, судя по виду, привело того в ужас. Воронья маска быстро оправился, когда его отпустили, низко поклонился и предложил свой дар.
– Что это? – улыбнулся Эль’Уриак, чьи глаза сверкали ярче, чем корона восьми звезд. – Подарок для меня?
– Именно так. Сувенир из давних времен, – сказал Воронья маска с улыбкой проказливого беса. – Содержимое, разумеется, совершенно безопасно, и я уверен, что ты об этом уже знаешь.
Ларайин видела, что его ухмылка – такая же фальшь, как и клюв с перьями над ней. Жесткий расчетливый взгляд из-под маски быстро метнулся на нее и в тот же миг вернулся к Эль’Уриаку.
– Естественно, – согласился тот. – Позволь мне перефразировать вопрос: чью голову ты мне принес?
Воронья маска открыл замок и изящным взмахом руки отбросил изогнутую крышку, явив взгляду новый кошмар. В металлической оболочке находился хрустальный цилиндр, наполненный бесцветной жидкостью. То, что лежало в ней, было практически скрыто из виду длинными темными волосами, медленно плавающими вокруг, но, вне всякого сомнения, это была отрубленная голова. Ларайин невольно отступила назад, тихо звякнув цепью на шее. Эль’Уриак повернулся и игриво зашипел на нее, отчего девушка застыла в ужасе.
– Не веди себя так, Ларайин. Ты имеешь с Анжевер куда больше общего, чем думаешь, – он снова повернулся к Вороньей маске и широко улыбнулся. – Чудесно. Позволь-ка…
Эль’Уриак поднял контейнер, чтобы лучше рассмотреть его содержимое. Воронья маска внимательно наблюдал за лицом Эль’Уриака, так внимательно, что любопытство преодолело обычный страх Ларайин, и она тоже посмотрела.
Ее удивило то, что она узрела на чересчур красивом лице чудовища. На нем были написаны тепло и нежность, милые воспоминания и печальная ностальгия… Она никогда не видела его таким… смертным, даже уязвимым. В тот же миг она увидела и ту тварь, что смотрела глазами Эль’Уриака. Всего на секунду Ларайин узрела вспышку чудовищного всепожирающего пламени, которое гнездилось в его душе, сущность, взирающую на мир с отвратительным чувством триумфа и невыразимой злобой. Миропевица покачнулась и чуть было не упала, пол амфитеатра как будто попытался вырваться из-под ее ног. Воронья маска тихо разговаривал с чудовищем, но она едва могла их расслышать из-за грохота крови в ушах.
Запястье ныло от теплого ромба, прикрепленного к нему. Несмотря на храбрые слова, сказанные отступнику, она не была уверена, что сможет выдержать мощь потоков судьбы, текущих сквозь нее. Оружие, которое он оставил, терзало ее мысли. Один удар, и все закончится. Ларайин не делала сознательного решения взять оружие с собой или использовать его, но какая-то часть ее разума держалась за него, как за талисман. Оно воплощало возможность выбора. Единственного выбора, который она еще могла сделать.
Иллитиан тоже разглядел в Эль’Уриаке бестию, лишившуюся маски – всего на миг, но этого было достаточно. Мимолетное видение обожгло его разум, и ему понадобилась вся немалая сила воли, чтобы не отшатнуться. К счастью, Эль’Уриак, похоже, был полностью поглощен подарком и не почувствовал ничего особенного, как и предсказал проклятый гемункул. Словно ледяная вода влилась в вены Иллитиана, колени вдруг предательски ослабели. Тварь говорила с ним, и голос на краю сознания кричал, что он должен ответить.
– …она говорит? – спросило существо, похожее на Эль’Уриака.
– Да, конечно, – ответил Иллитиан. Давно отточенное, инстинктивное умение притворства превозмогло страх и бросилось на помощь, чтобы спасти его. – Э… гемункулы встроили в ее контейнер голосовой синтезатор. У нее была неприятная привычка использовать мысленную речь, от которой ее пришлось отучить.
Существо, которое выглядело Эль’Уриаком, весело рассмеялось.
– Итак, – сказало оно голове, – вот до чего довели тебя все твои уловки и хитрости, Анжевер? Я никогда не думал, что однажды стану красивее, чем ты.