Путь патриарха. Дилогия
Шрифт:
Призрак — это существо, лишенное физического тела. Все остальное у него присутствует, но материальная оболочка осталась где-то в другом месте. Призрак видим и даже в некоторой степени осязаем, но назвать его живым затруднительно. Существование в материальном мире ему обеспечивает прана. Пока она присутствует, дух не способен уйти в другую плоскость бытия. Обычно после смерти прана очень быстро разрушается, это занимает недели, дни, а то и считаные минуты (зависит от конкретного индивидуума). Но если оно по каким-то причинам остается целым (например, подпитывается от другого элемента или внешнего источника), неупокоенный дух будет нормально
Таким образом, выходит, что призраку нужно только лишь дать живое тело. Ну и, естественно, это нужно сделать так, чтобы не допустить побочных эффектов, все-таки душа очень хорошо помнит, что с ней происходило, и такое событие, как смерть, не может не оставлять на ней следов. Итак, берем живое тело разумного существа, уничтожаем его разум. Жестоко, да? А если тело принадлежит убийце и висельнику? Что, тоже? Ну и ладно, я в поборники вселенского добра и всепрощения не записывался. Затем начинаем очень аккуратно и не спеша вырезать из души реципиента четвертую, пятую и шестую оболочки, остальное не трогаем, оно пригодится для подавления попыток отторжения. Весь ритуал, по ощущениям, очень напоминает хирургическую операцию на сердце с помощью топора. На обрезанные энергоканалы вешаются заглушки по принципу зажимов, каждое действие выверяется с ювелирной точностью, вдобавок клиента нужно постоянно подпитывать энергией, чтобы не загнулся. Кропотливая, выматывающая и продолжительная по времени работа, но в отсутствии возможности просто вырастить новое, подходящее тело приходится выкручиваться и пользоваться тем, что есть.
Получаться у меня начало только на тридцать седьмом подопытном, а наверняка и чисто проводить операцию я научился только к девяносто четвертому.
С душой вселяемого проводится схожая операция: ядро, личность и разум внедряются в образовавшуюся пустоту, а остальные слои души приживляются поверх соответствующих им оставшихся оболочек реципиента. Конечно, возникает ряд сложностей, как, например, несоответствие числа и положения энергоканалов. Но в отличие от материального тела, в котором обрезанная артерия означает смерть, в энергетическом подобная ситуация не так фатальна. Первое время, конечно, возможен дискомфорт, но в дальнейшем лишние каналы гармонично встроятся в общую сеть, где будут наращены и соединены с другими.
Таким образом, осталось только найти Гатану подходящее тело. Брать орковское я не хотел, тут дело не столько в природных магических способностях, которые у орков, мягко говоря, не блещут, их можно и увеличить, нарастив седьмую оболочку. Дело в слишком коротком сроке жизни. Семьдесят лет — предел, конечно; для Гатана этот срок растянется до двухсот — трехсот, благо он некромант, да и умирал уже, тут волей-неволей способности к некромантии увеличатся едва ли не на порядок. Но этого тоже мало, я не был уверен, что трехсот лет хватит, для того чтобы душа окончательно окрепла, что ли, и смогла бы выдержать вторую операцию.
Идеально было бы разжиться эльфийским телом, это решило бы массу проблем, но где же в этом захолустье эльфа найти? Можно, конечно, отправиться на поиски в Долины или еще дальше, к Лунному морю, но это займет много месяцев. Пусть в одиночку я и преодолею это расстояние довольно быстро, но в том-то и дело, что одному мне туда идти нельзя, нужно брать охрану для статуса, и назад я же не один пойду. Если и отправляться, то и материалов, и ингредиентов закупить стоит. В общем, как ни крути, дело слишком долгое и ответственное.
Ну а раз так, то остается одно: подождать проходящий купеческий караван на старом тракте и надеяться, что там найдется кто-то подходящий; все-таки именно там я разжился своим телом, может, еще раз повезет. Эх, как давно это было, тогда мне схожую операцию проводила сама Тьма, да-а-а… приятно вспомнить…
Глава 13
На лесной опушке притаились двое дозорных, в отдалении виднелся изгиб дороги. Место было хорошее, густой кустарник надежно скрывал залегших наблюдателей, а растущие невдалеке хвойные заросли послужили источником материала для шалаша. Чуть сзади располагался старый выворотень, отлично подошедший для возведения надежного шалаша и расположенный так, что огонь от костра был совершенно не виден со стороны дороги.
Вот только дозорных за людей можно было принять лишь издалека, и то исключительно со спины. Хотя и на орков, каковыми они являлись с рождения, эти двое тоже мало походили. Прежде всего их отличала экипировка — добротные легкие кожаные доспехи, под которыми кое-где проглядывали кольчуга, короткие широкие мечи и стальные арбалеты. И все это содержалось в отличном состоянии, ни следа обычной для орков грязи и аляповатого разномастного вооружения. Да и сами орки выглядели на удивление опрятно. Поношенные плащи были местами аккуратно заштопаны, волосы, обычно у всех орков мира сальные и слежавшиеся, были чисто вымыты и собраны в тугие хвосты. Даже в Зентилийской твердыне, где орки составляли весомую часть армии и были подчинены суровой дисциплине, не часто можно было увидеть кого-то столь чистоплотного.
Однако эти двое уже давно не обращали внимания на такие мелочи, как внешний вид. За собой они следили автоматически, даже не замечая этого, как будто подчиняясь многолетней привычке.
Кусты едва слышно зашуршали, и к оркам, лежащим на подстилках из специально принесенных сюда хвойных иголок, присоединились еще двое в точно такой же одежде и с таким же вооружением. Новоприбывшие несли дымящийся котелок с каким-то варевом и деревянные миски на всех четверых.
— Ну как вы тут? Оголодали уже? — Задавший вопрос орк на вид был значительно старше остальных, его волосы уже почти наполовину окрасила благородная седина, но на его силе и мастерстве это никак не сказалось.
— С тобой оголодаешь, как же; так и жиром заплыть недолго, весь день лежишь, даже потренироваться толком нельзя. — Однако на лице говорившего было написано совершенно иное: что, мол, была б его воля, всю жизнь бы так провел. В подтверждение этой мысли он незамедлительно извлек из-за голенища сапога деревянную ложку.
— Да-а, тут хорошо, вот только еще бы солнце поменьше светило и бутылочку грибной настойки покрепче, — протянул второй наблюдатель, тоже доставая ложку.
— Эх, все бы вам, молодым, настойку хлестать.
— А я что? Я ничего. Да только с ней по любому вкуснее хоть каша, хоть мясо, хоть те же грибы. А кстати, что там у тебя?
— Да вот Харук из лагеря кабанчика притащил, — кивнул в сторону своего спутника седовласый. — Они там славно поохотились.
— Кабанятина — это хорошо. А что там в лагере говорят? С другой стороны известий нет?
— Нет, — мотнул головой Харук. — Со стороны пустыни вообще тихо, и разбойников нигде не видать.