Путь пешки 6. Стрекоза
Шрифт:
Я рассердилась:
– Во-первых – мне не на что его сменить, а во-вторых… не хочу!
Он опять рассмеялся:
– Ладно, иди уже. И учти, что выхода там нет, как и никаких подходящих для убийства орудий.
Потом он присел на корточки и быстро развязал веревки на ногах, а потом и на руках. Потирая затекшие запястья, я бегом помчалась в приоткрытую дверь. И обомлела – здесь, посреди леса, в этом куполе стояли такие родные и милые сердцу вещицы – унитаз, биде, умывальник, душевая кабина… И не такое ржавое убожество, как у Алана в коморке, а полноценный качественный фаянс. А в кране оказалась и теплая вода тоже. Сделав все свои дела, после долгих раздумий я все же приняла душ. Как же давно я не стояла под теплым душем! Последний раз – в нашем мире, в Женином домике в горах. Выйдя из душа, я наткнулась на зеркало. Большое, на всю стену, так что я не сразу его и не заметила – подумала, что это вход в другое помещение… Отражение меня порадовало – живот за эти несколько месяцев сильно подтянулся, а вот грудь из-за молока стала немного больше. Волосы уже отросли почти до плеч, но сейчас, во влажном состоянии – дерзко торчали во все стороны и немного подкручивались кончиками вверх. Как же я устала от всех этих приключений… Только привыкнешь к одной жизни – и на тебе… Я вытерлась большим банным полотенцем, одела белье и верный сарафан и вышла из душевой.
Коричневый человек стоял у стеклянной стены и задумчиво смотрел вдаль. Услышав, что я вышла, он с улыбкой обернулся, но потом недовольно произнес:
– Ты все же надела несвежую одежду? Зря…
Подойдя ко мне – он медленно, не спеша стал расстегивать пуговицы сарафана. Я попыталась отпрянуть и схватить его за руки, но он спокойно поднял на меня взгляд:
– Расслабься, я ведь все равно это сделаю – так или иначе…
Я глубоко вздохнула и стояла как солдатик, пока он расстегивал сарафан. Увидев под ним еще и белье, он явно опешил.
– Сними это.
Я разделась и продолжала пялиться в окно. Он все ходил вокруг меня, но ничего не предпринимал. Потом с неясным возгласом содрал с кровати простынь. Я с недоумением наблюдала за ним. Сделав на широченной простыни небольшой отворот, он обернул ее вокруг меня. Потом буркнул «подержи» – и стал рыться в своей прикроватной тумбочке. Наконец он достал оттуда какие-то металлические булавки округлой формы и защепил мне простынь на плечах. Я просто стояла и растерянно смотрела на него, ожидая – когда же ему надоест играться? Но ему не надоедало. Он поднял с пола мои вчерашние веревки и стал вязать их на талии. Потом оценивающе осмотрел, улыбнулся и потащил меня за руку в душевую – как оказалось, к тому самому зеркалу.
Я удивленно смотрела на свое отражение – я и не думала, что получиться так… эротично. На правом боку простыни не было – и прослеживалось обнаженное тело от груди и до самого низа. Перехваченная на талии ткань кое-где висела красивыми складками – ширина простыни это позволяла. Я удивленно спросила у его отражения:
– Интересно… И откуда же такие умения?
– Это хитон. Красиво, быстро и практично. – он положил свою коричневую руку на мой обнаженный правый бок, посмотрел на наше отражение, недовольно скривился и сказал:
– Да уж… Ты хотела видеть Апреля? Пойдем.
Глава 8
Мы зашли в комнату, а он выглянул за дверь и буркнул кому-то:
– Позови мне Апреля.
Потом вернулся и уселся на тот самый диван. Еще раз с улыбкой осмотрел меня – а я и сама видела, что не очень плотная ткань простыни на просвет оказалась почти прозрачной, а так как я стояла у окна – то толку от такой одежки было немного.
Наконец дверь открылась и в комнату вошел Апрель. Не связанный, не под конвоем, опять весь налысо побритый и в синей тунике – правда, свежей и чистой. Не поднимая глаз, он с поклоном произнес:
– Вы звали меня, Величайший?
Я окаменела – так это и есть то страшило в балахоне? Он насмешливо смотрел на меня и казалось, понимал причину моего удивления. Потом спросил у Апреля:
– Да, я звал тебя, мой мальчик… Вот эта женщина спрашивала о тебе – как ты и где ты… Ты ничего не хочешь ей сказать? Успокоить, вы же теперь друзья…
Апрель с непониманием посмотрел на него, а после, проследив направление его взгляда – на меня. На его лице отразилось холодное недоумение. Потом он все таким же механическим голосом произнёс:
– Я не понимаю о чем вы, Величайший… Как вы знаете, мне удалось внедриться в самую верхушку дикарей и раздобыть очень важную и полезную для нас информацию.
Мое сердце гулко упало и на глаза навернулись слезы… Но как же так – ведь мы же так верили ему?!… Как же можно так мастерски притворяться? Ведь Сашка полюбил его, несмотря на свое отношение к связи между мужчинами… Каким же нужно быть коварным и жестоким?! Я вспомнила его первый день в деревне – как он хохотал, когда сообщил Алану ужасную правду, и как даже удар Олега не смог прервать его злорадство… До чего же ты страшный человек, Апрель! Из моих глаз полились слезы. Увидев это, коричневый хмыкнул и продолжил:
– Даже так? Что ж, я вижу – ты постарался на славу и действительно заслужил их доверие… Она будет нам полезна… А сейчас… Она тебе нравится?
Апрель окинул меня взглядом и с заминкой ответил:
– Да.
– Ты хочешь ее?
Более длительная заминка:
– Да.
– Покажи мне, как ты ее хочешь. Только сначала согрей, я не хочу, чтобы она сопротивлялась. Я хочу увидеть акт любви двух прекрасных тел!
***
Апрель поднял на меня взгляд и медленно и плавно стал подходить ближе. Мне стало так больно и обидно – ведь я уже успела привыкнуть к нему, сочувствовала ему… Я выставила вперед руки и умоляюще глядя на него, прошептала:
– Апрель, пожалуйста, не надо!
Он взял мои ладони и положил себе на грудь. Она у него была безволосой, литой, с развитыми грудными мышцами и маленькими аккуратными сосками. Дотронувшись до него, я ощутила и увидела все те же желтые волны, причем все ярче и ярче – по-видимому, он меня «грел». Меня переполняла любовь и нежность к этому человеку, хотя умом я понимала, что это ненастоящие, наведенные ощущения. Я обернулась – коричневый все также сидел на диване и жадно наблюдал за нами, дергая рукой под рубашкой. Вот же извращенец! Апрель смотрел на меня грустно и печально. А коричневый ехидно спросил:
– А все же, Апрель, она так переживала… Может, это и есть правда, может – ты к нам внедрился, а не к ним?
Апрель, явно не зная, что ответить, приник к моим губам. Занят, мол, не до разговоров… Наверное, он тоже на меня как-то влиял – потому что от его поцелуя все тело охватил мандраж. Коричневый, не дождавшись ответа, встал и подошел ближе – наверное, ничего не хотел пропустить. Апрель целовал мою шею, а я ничего не могла, да и не хотела ничего сделать и просто таяла от восторга. Его руки сквозь тонкую ткань ласкали мне грудь, а потом одна из них проникла к ягодице и крепко сжала ее. Временами я приходила в себя, начинала вроде бы вырываться, но Апрель опять напускал своих желтых волн и я размякала. Коричневый, подойдя еще ближе, быстро снял с Апреля тунику и теперь он держал меня в объятиях абсолютно голый, не отрывая губ, а я все гладила его изумительное тело и никак не могла сосредоточиться. Коричневый наблюдатель подзуживал его: