Путь Самирана

Лагно Максим Александрович

Пацанчик готовился сразить Виви Карехи своей красотой.

— Отлично выглядишь, — сказал я. — Не боишься запачкаться?

Хаки двинул плечом, показывая кожаную котомку, которая висела за спиной на грязной верёвке:

— Взял другую одежду. А ты?

— У меня много одежды, не жалко.

Сегодняшний стражник был не так строг, как вчерашний. Ему было плевать, разговаривали мы или нет. Поэтому я вдоволь расспрашивал Хаки о жизни в районе так называемых Ветроломов.

По его словам, там жили самые сильные и смелые

люди на всей Дивии. Все они были прославленными воинами, в одиночку сокрушившими целые армии низких царей.

— Слышал ли ты о Ротте Громобойце? — спросил Хаки.

— Не помню.

— Да ты что? — возмутился Хаки. — В битве с царём Портового Города он сотворил такой мощный «Удар Грома», один звук которого раздавил половину царского войска и потопил сотню кораблей.

— Его гром убил пять человек, — поправил стражник. — И потопил одну лодку.

— Вы ошибаетесь. Он мне сам рассказывал, как было дело.

— Никакой Ротт не Громобоец, а грязный лгун. Хвастался, что потопит все корабли Портового царя, а потопил лодку, да и та принадлежала рыбакам из другого города. Из-за его лжи и бахвальства, мы потеряли в том бою несколько воинов.

— Это вы всё врёте!

— Тот, кто верит лгуну, сам лгун, — пожал плечом стражник.

Мне пришлось вмешаться:

— Подожди, Хаки. Если Ротт Громобоец могучий и славный воин, то почему он живёт на Ветроломах, а не в центре Дивии?

— Потому что таков его Путь. Он сам решил двигаться во тьму. Я тоже так хочу.

Меня удивило, что парень так легко говорил о сумраке, тогда как и мама Самирана, и папа, и остальные презрительно отзывались об этом направлении.

— Разве путь во тьму это хорошо?

Хаки уставился на меня:

— Но ты же сам творил грязное колдовство?

— Ну, так вышло.

Хаки наставительно сказал:

— Все направления Пути равны друг другу. Они не зло и не добро, а направления. Только отрицание Пути есть истинное заблуждение.

Грустный стражник повеселел:

— Но только на пути к сумраку мы будем вас ловить и наказывать.

— Это мы ещё посмотрим, — пробормотал Хаки. — Больше вы меня не поймаете.

Воздушный автобус накренился, ударился днищем и открыл двери.

— Свинарники семьи Карехи, — сказал стражник. — Кто там на выход?

Нас встретил Карапу Карехи, вооружённый всё той же палкой, что вчера.

— Ты куда так вырядился? — спросил он у Хаки. — На танцы что ли? Хе-хе, тогда готовься плясать со свиньями. — Прочитав иероглифы на его шнурках, саркастично добавил: — Свирепый и безжалостный уборщик свинарников.

Хаки гордо проигнорировал насмешку.

Виви стояла поодаль, возле забора перед большим домом рода Карехи. Улыбаясь, она помахала нам рукой. Хаки степенно и невозмутимо поклонился, полагая, что так ведёт себя истинный мужчина.

Я же помахал и улыбнулся ей в ответ.

Карапу взмахнул палкой:

— Хватит

перемигиваться, за работу, грязные лентяи!

Я и Хаки пошли в сторону свинарника «Мудрость», но тут мне на плечо легла палка.

— Ты — стой. Твой нарядный друг сегодня один танцует со свиньями.

Я недоумённо остановился.

— Твой папочка замолвил за тебя словечко, — пояснил Карапу. — Так что сегодня ты будешь работать в саду.

Хаки жалостливо посмотрел на меня, я попробовал возразить:

— Лучше я с ним.

— Тут я решаю, — заявил Карапу и легонько ударил меня по палкой по спине. — Живо за работу.

Хаки побежал в свинарник, а я пошёл в сторону Виви. Она должна показать мне фронт работ.

Как и Хаки, Виви принарядилась. На ней красивый хитон, похожий на тот, что носила мама Самирана. Только с длинными рукавами.

Целомудренное покрытие голых рук Виви с лихвою компенсировала огромнейшим вырезом на груди. А учитывая, что грудь у неё немаленькая, всё это выглядело весьма внушительно. Настоящая молодая дама, а не вчерашняя свинарка в кирзовых сапогах.

Вдобавок Виви сделала причёску, соорудив на голове что-то вроде высокой укладки с прядями волос, свешивающимися по обеим пухлым щёчкам.

Молча мы обошли высокий, этажей в пять, дом рода Карехи и вошли в сад.

От лужаек, на которых паслись какие-то рогатые животные, похожие на бизонов, дом отгораживал железный решётчатый забор с многочисленными иероглифами, прославлявшими мощь рода Карехи.

Сад оказался небольшим и, надо сказать, не очень красивым. Похож на заброшенный дачный участок.

Выложенные кирпичом дорожки заросли. Буйные зелёные растения обвивали стволы деревьев, словно паутина. С веток деревьев свешивались огромные комки какого-то сена, напоминающие старые птичьи гнёзда.

В центре сада высился постамент со скульптурой старца. Его длинная гранитная борода застыла красивым изгибом, будто развевалась по ветру. Старик сидел на коленях, воздев левую руку, вооружённую такой же палкой, с какой ходил Карапу, а правую держал перед собой. Вокруг растопыренной ладони блестел металлический макет Внутреннего Взора. Скульптор детально воспроизвёл все линии, идущие из центра ладони к пальцам. А фаланги заполнены разными цветами до кончиков пальцев. Кажется, выполнены из драгоценных камней.

Статуя тоже покрыта растениями, но заметно, что кто-то их пытался очистить. Возле постамента стояла деревянная лохань с водой, в которой плавала тряпка.

Задрав голову, мы смотрели на гранитного старца.

— Это Первый Карехи, — с гордостью сказала Виви. — Он основал род.

— Когда?

— Давно.

— Сколько лет назад?

— Лет? — удивилась Виви. — Кто же их считает на Пути рода? Первый Карехи основал род девять поколений назад.

Я не знал, много это или мало, но на всякий случай уважительно кивнул: