Путь шута
Шрифт:
Фаулер разочарован. Он обводит взглядом мой скромный кабинет, на мгновение задерживается на треснувшей стеклянной дверце одного из шкафов с файловыми папками, на старый плакат «МЫ ПОМОГАЕМ!», испещренный записями, сделанными маркером. На плакате белозубые и голубоглазые миротворцы подбрасывают к небу смеющихся албанских детей.
— Скажите, капитан, — задумчиво произносит он, закончив осмотр, — вам никогда не хотелось работать в каком-нибудь… м-м… более приличном месте?
Так, это уже наглость. Понятно, что у небожителей, сидящих по правую руку самого Сёгуна, свои представления о том, какие места считать
— Вы способный офицер, — быстро продолжает Фаулер. — У вас прекрасное образование, хороший послужной список. Я смотрел ваше личное дело. Мне кажется, вы вполне подходите для работы у нас, в спецкомитете. Не обязательно в самом бюрократическом гнезде, а, скажем, в одном из оперативных подразделений. Работа нелегкая, но уж всяко интереснее местной рутины. А деньги вполне приличные. Луис, вы представляете себе, сколько получают люди, работающие на Совет Наций?
— Никогда специально не интересовался, — холодно говорю я. — Но, полагаю, немало.
— Больше чем вы можете себе представить. Больше. Но главное, конечно, не в деньгах. Мы все время на острие удара, на передовой. Я уверен, что вам такая работа придется по душе.
— Все возможно, — киваю я. — Вот только мне пока ничего подобного не предлагали.
— Считайте, что предложили, — ухмыляется Фаулер. — Я пользуюсь кое-каким влиянием в спецкомитете, так что вопрос о вашей работе будет решен в течение пяти минут. Если, конечно, мы с вами договоримся о сотрудничестве.
— Забавно, — говорю я, — майор, вы что, покупаете меня?
Его ухмылка становится еще шире.
— Естественно, Луис. Вы же всегда называете вещи своими именами, не так ли?
— Это облегчает коммуникацию, — объясняю я. — Значит, покупаете. Отлично. И что же вы хотите взамен?
— Участия, — немедленно отвечает Лоэнгрин. — Участия в вашей игре, капитан. Вы же наверняка устроили Хачкаю побег в обмен на информацию, которую он будет передавать вам с места событий. Репортаж в прямом эфире, я угадал?
Да, голова у этого парня варит что надо. А ведь он еще не успел ознакомиться с записью допроса…
— Вы меня переоцениваете, майор, — говорю я скорбным голосом. — У меня действительно были кое-какие виды на Хачкая, но он сбежал, не дав мне расставить силки как следует. Боюсь, что теперь мы о нем долго ничего не услышим…
Именно в этот момент соловьиная трель коммуникатора ставит жирную точку на моих наивных потугах ввести Лоэнгрина в заблуждение. Номер, соответствующий этой трели, известен только Хачкаю. А значит, он все-таки вышел на связь. Вовремя, ничего не скажешь. Я медлю, выразительно глядя на Фаулера, но он и не думает выходить из кабинета. В конце концов я протягиваю руку и снимаю трубку.
— Лавка Морфея, — произношу я по-албански. — Слушаю вас.
— Это Истребитель Гамбургеров, — раздается в трубке голос Ардиана, — мне нужен десяток гамбургеров, а если у вас их два десятка, я и с ними справлюсь.
Все верно, пароль именно тот, о котором мы договаривались. Жаль, конечно, что за моим плечом торчит Фаулер, но тут уж ничего не поделаешь. Телефон Хачкая снабжен мощным модулем криптозащиты, ни засечь, ни прослушать его невозможно. Единственный способ узнать, о чем мы говорим, — вырвать
— Надеюсь, Луис, вы не станете возражать? — с очаровательной улыбкой произносит он, нажимая на кнопку. Меня охватывает мгновенный порыв гнева, и я едва сдерживаюсь, чтобы не отшвырнуть майора к стене. Останавливает меня только воспоминание о том, как Фаулер обрабатывал своим стеком несчастного повара Шарифа. Не потому, что боюсь разделить судьбу повара — я уверен, что в честной рукопашной этому паркетному рыцарю против меня не выстоять. Дело в другом: я четко помню, что Лоэнгрин говорил с Шарифом по-английски. Хлестал по лицу стеком, сопровождая экзекуцию короткими, четкими фразами, словно взятыми со страниц учебника Эккерсли. И это дает мне слабую, очень слабую надежду.
— Рад тебя слышать, Истребитель, — говорю я, демонстративно не обращая внимания на Лоэнгрина. — Как у тебя дела?
— Все в порядке, — отвечает Хачкай. — Я знаю, где мой отец!
На холеном лице Фаулера проступает раздражение, и я понимаю, что моя догадка верна: албанского он не знает. Но определить Хачкая по голосу, конечно же, может, так что вся моя немудреная конспирация летит к чертям.
Ардиан довольно толково докладывает мне обо всем, что ему удалось разузнать. «Ящик Пандоры», скорее всего, на вилле у Скандербега, бывшего хозяина Хачкая. Возится с ним отец самого Ардиана, дипломированный физик, получивший образование во Франции. Вероятно, сегодня вечером Скандербег продемонстрирует «ящик Пандоры» каким-то загадочным покупателям. Какая именно демонстрация имеется в виду, неясно. В глубине души я надеюсь, что у Скандербега хватит ума не открывать «ящик» только для того, чтобы доказать — товар у него стоящий. С другой стороны, убедить покупателей в том, что «ящик» действительно способен убить кучу народа, не приводя его в действие, довольно сложно. Это ведь не атомная бомба, которую трудно спутать с чем-то другим. Я пытаюсь выжать из Ардиана как можно больше деталей, но он вдруг начинает запинаться, нервничать, как будто рядом с ним тоже кто-то стоит.
— У меня в телефоне аккумулятор разряжен, — торопливо бормочет он, — я с другого аппарата звоню сейчас… Я позвоню еще, если смогу…
И отключается. Комнату наполняют длинные вязкие гудки. Фаулер смотрит на меня, и впервые за наш разговор мне становится неуютно под его взглядом. Ардиан звонил не с защищенного телефона. Если у Лоэнгрина есть сканер, он наверняка засек его местонахождение. Больше того, поскольку разговор наш велся в режиме громкой связи, то Фаулер мог записать его на простой диктофон. И пусть майор не знает албанского, ему достаточно дать запись любому из своих спецов, чтобы убедиться: Ардиан исправно снабжает меня агентурными данными.
— Зря, — говорит он таким тоном, будто я только что отказался от партии в покер. — Очень зря, капитан. Такие предложения не делают дважды.
В переводе на человеческий язык это означает: он окончательно убедился, что я вожу его за нос. Теперь он имеет полное право стереть меня в порошок.
— Капитан Монтойя, — в его голосе, как в бокале с виски, отчетливо позвякивают кубики льда, — с этого момента операция с Хачкаем переходит под мой контроль. Это приказ. Вы сообщаете мне все детали вашего плана. Немедленно.