Путь стрельбы
Шрифт:
Знаете мем про белую обезьяну? «Не думайте о белой обезьяне! Вы подумали о белой обезьяне?» Представьте… нет, не Вас, а другого, посадили на киберполиграф с микрофоном и динамиком, и киберполиграф напрямую, без оператора, подсоединили к генератору тока, а электроды – на ноги. И – тот же мем. «Не думайте о белой обезьяне! Вы подумали о белой обезьяне?» И – пять секунд лютой боли за любое, кроме честного «нет, не думал».
Как быстро всё сознание, все мысли этого другого человека станут посвящены тому, чтобы изо всех сил не думать о белой обезьяне?
Ещё раз извините, если Вы поставили себя на место этого другого человека. Или представили на его месте кого-то, кого вам жалко.
Я, «бизнес-киборг-леди», полагала, что в полном объёме себя контролирую. И свою жизнь тоже. Ну, не то, что контролирую, но чётко могу предсказать варианты вероятностей. Мультискрипты.
Например:
Вот – новый коллектив. Одногрупники. Однокашники. Старшекурсники.
Ко мне – клеятся. И – вчерашнее школоло, влюбившееся в футляр. И – секс-спортсмены. И – что совсем неприятно, – потенциальные бизнес-партнёры.
Если у меня нет парня, то я выпадаю из общей реальности. Отшитые начинают распускать фантазии. И начинается неуправляемая циркуляция вербальной недостоверной информации. Например, про мою ориентацию. И ко мне начинают клеиться депрессивные истерички с анимозом головного мозга.
Остальное – очевидные выкладки. Такие, как «лучше – быстрее». «Нужен джентльмен, который не будет трепаться в курилке про то, что я у него была первая». Хотя, возможно, во избежание возможности такого трёпа логичней поискать частную клинику для анонимной операции по удалению. Ну, или в парике и очках сходить в секс-шоп. Или без парика – в овощной ларёк без камер.
Как видите, приличия – то, что мешает вам логично мыслить. Прорабатывать мультискрипты в рамках реальности. А не в рамках приличий.
И. Я предупреждала про безумие.
И – да, эмоции у бизнес-киборг-леди были. Два типа.
Один, после репетиторских по невербальному и актёрскому – управляемый с погружением в роль. То, что надо испытывать и потому реально испытывается и показывается.
Второй – то, что мелькает где-то мимолётно в глубине. Типа дурацкого смущённого хихиканья про то, что зелёный пупырчатый презерватив – имитация шкурки беременной огурчихи. Не меняясь в лице, дурацки хихикнуть в глубине и выкинуть из памяти.
Пример про киберполиграф и белую обезьяну – от репетитора по актёрскому. В контексте «стать тем, кто просто никогда не видел белых обезьян».
Током она не била. У неё была текстолитовая указка, которой она касалась меня, когда надо было поправить жест или осанку.
Извините, я много болтаю. Обещала загрузить размотку ленты памяти, но много болтаю. Просто очень она, память, неприятная. Особенно в начале.
И, извините, ещё пара слов. И извините за занудство с медициной. Когда у меня потекла – я много гуглила, что я делаю не так.
Мою крышу пробило через сны.
Помните, в детстве, сны, как срываетесь с дерева, или с моста, или с крыши, и – летите. И просыпаетесь, описавшись от ужаса? И вот это ощущение полёта и ужаса держится в памяти, как оправдание стыдной мокрой постели?
Это, если что, медицинская норма. Хештеги – гормоны роста, органы равновесия, рост и перестройка мозга. До семи – это медицинская норма.
Я – не писалась. Но кошмары застревали в памяти как оправдание тому, как просыпалась.
Это, в общем-то, тоже в рамках медицинской нормы. Проснуться от ужаса из-за ацидоза с нехваткой тиамина, гормональным перекосом и расшатанными надпочечниками, зацепиться за реальность, попить водички с витаминами и уговорить сознание, что кошмар – приснился, а в реальности всё не так.
Проблема была в том, что кошмар у меня был один, с вариациями. И снился всегда. Не «каждую ночь» – я пыталась спать днём. В том числе, как Штирлиц, кусками по 20 минут. Он снился всегда, когда не дремала, а проваливалась в нормальный (технически) глубокий сон.
Поэтому я очень быстро оказалась… как тот, другой, на киберполиграфе, с вопросом, как мне не думать про этот сон.
Вот этот:
Поздний вечер. Окон в подъезде нет. Но я знаю, что это поздний вечер. Потому что я усталая, но довольная иду домой. К семье. Ужинать.
Выхожу из лифта. Вставляю в замок ключ-карту, привычно взяв её щепоткой, чтобы смарт-замок через карту считал отпечатки трех пальцев и силу давления. И пульс и температуру. И если что – подал сигнал тревоги.
Это – привычно и мимолётно. Рутинно. И стоит внимания только в контексте того, что дальше.
Вхожу в прихожую. Включается свет, Входная дверь закрывается за спиной. Двери в комнаты и на кухню – прикрыты. Это – нормально. Это – шлюзовая безопасность. Если у двери и в проходе нет жильцов и авторизированных гостей – доводчики активируются, чтобы перекрывать шумы, а в случае чего сразу загерметизировать двери.
Но выглядит квартира обычно. Не кондовый хай-тек с военной базы из компьютерной стрелялки. Просто дом. Просто квартира.
Я, войдя, скидываю туфли и искренне-радостно кричу:
– Митя, Лёня, я дома!
В ответ – тишина. Мелькает мысль, что затаились и готовят мелкий приятный сюрприз. Наверное, что-то скрафтили и акцептируют моё внимание перед «тадам!» на столе за дверью.
Так уже было. На кухне – ужин, а в гостиной на столе – поделка вечера. Ещё один робот из конструктора и принтера. Или ещё один принт рисунка.
Подхожу к двери, прислушиваюсь. Еле слышно доноситься сопение, детское шмыргание. Улыбаюсь в предвкушении, тихо поворачиваю ручку, резко распахиваю дверь и шагаю в комнату.