Путь тени

Суренова Юлиана

– Помнишь, ты говорил мне, что изменял будущее. А прошлое, его можно изменить?" Он поднял на нее глаза, несколько мгновений смотрел, раздумывая над ее словами.

"В любой другой миг я сказал бы – нет. Но сейчас… Видимо, нечто подобное и происходит. Если не на самом деле, но в воспоминаниях. Прошлое же по большей части – именно то, что мы о нем помним".

"А для того, чтобы разобраться во всем… Чтобы все исправить… Для этого я должна оставаться такой, какая я есть?" "Не бойся, ты защищена".

"Шамаш,

я спрашиваю вовсе не потому, что хочу, чтобы ты успокаивал меня, повторяя это вновь и вновь… Я… Я должна быть уверена, что ничего не изменится!" "Что тебя беспокоит?" "Прошлое! Если оно изменяется… Может ведь случится и так, что я… Что Губитель… Ну, в общем, что он не подарит мне этот браслет!" "Это невозможно".

"Ты уверен?" "Конечно, малыш, – вздохнув, устало проговорил бог солнца, – это ведь и его прошлое, его память. Раз он решил сохранить ее тогда, когда мог легко отказаться от неприятных воспоминаний, то по доброй воле не отдаст и теперь. Ведь от свое всегда не хочется отдавать. Это совсем не то, что лишать других…" "Ты… Ты ненавидишь его…" "Ненависть – слишком сильное чувство. Но да, несмотря на временные перемирия, в вечности мы с ним враги. Однако тебе не о чем беспокоиться".

"Но дело не только в нем… Ты ведь мог тогда не передать мне подарок Губителя…

И я могла не взять браслет, испугавшись… И тогда все было бы другим… Тогда…

Если… Ну, в общем, если в прошлом случится именно так, то настоящее изменится…" "И будет совсем плохо… – Шамаш помрачнел. – Мы всецело окажемся во власти неведомо кого… И ничего не сможем изменить, потому что не будем даже знать, что что-то не так… Что ж… Я не смогу отследить минувшее целиком. Но сделаю все, что в моих силах, чтобы твое прошлое осталось таким, каким было…" "Спасибо!" – немного успокоившись, Мати забралась в повозку, огляделась.

"А где вещи Сати?" – она не видела ни ее одеяла, ни подушек, да вообще ничего, что напоминало бы о ней.

"Все решили, что ей будет лучше пожить пока в повозке родителей. Недолго. Лишь столько, сколько потребуется, чтобы подготовиться к свадьбе".

"Но как же…" "Это не нарушает закон. Лишь идет вразрез с обычаем… Но ведь из двух зол выбирают меньшее, не так ли?" "Меньшее… – вздохнув, она шмыгнула носом. – А я, выходит, большее. Они боятся меня. Сати боится меня!" "Не суди их строго. Они не виноваты".

"Да. Конечно. Я понимаю. Это не они…" – глаза жгло, словно огненной водой.

"Малыш…" "Нет, ничего, со мной все в порядке, – она смахнула с лица слезы, не замечая, что они так и не пролились, всхлипнула, – я справлюсь!" А потом… Девушка нахмурилась. Она лихорадочно пыталась понять, когда же все это случилось? Ведь дядя Евсей только-только рассказал караванщикам о ней. И среди слушавших его не было Сати. И никто не успел бы ей пересказать… А ведь нужно было собрать вещи… Или она знали все заранее? Но как?

Чем больше она думала об этом, тем яснее понимал, что в мире, в этом мире, который окружал ее, не осталось ничего ясного и понятного. И чем больше она будет обо всем этом думать, тем меньше понимать, теряя саму себя… А значит…

"Лучше не думать. Просто принять все, как есть… – она глянула на медленно бредшего, сильно припадая на больную ногу и опираясь на борт повозки бога солнца.

– Шамаш, а как же Ашти? Она ведь сейчас достаточно далеко, чтобы это все не коснулось ее?" "Да".

"Но когда она вернется…" "Золотые волки не смогут противиться этому нечто".

"Тогда…-она помедлила немного, сглотнул подкативший к горлу комок. Ей было больно от одной мысли о том, что она собиралась сделать. Но раз не было другого выхода. – Шамаш, запрети им возвращаться в караван! Пусть держатся на безопасном расстоянии от нас! До тех пор, пока все это не закончится! Пожалуйста! Им… Им будет безопаснее в снегах!" "Если они узнают, что нам грозит беда, ничто не остановит их".

"Так не говори! Не объясняй ничего! Просто… просто сделай так, чтобы они были в безопасности!" "Поблизости есть стая золотых волков…" "Да! – это было лучшим выходом. – Пусть они останутся в стае!" "Ты права… Незачем тянуть их за собой…" – он говорил так, словно на этот раз не надеялся победить, заранее смирившись с поражением. Оттолкнувшись от борта повозки, он уже хотел уйти, но Мати остановила его:

"Ты куда?" "В снега. Чтобы проклятье не коснулось волков, они не должны даже в мыслях приближаться к каравану".

"Ты… Тебе придется уйти? Сейчас?" "Не бойся ничего. Заклятье, которое ляжет на твою повозку… Да, оно не позволит тебе выйти. Но, в то же время, никто чужой не сможет в нее войти – ни человек, ни дух, ни даже бог. Ты будешь в безопасности".

Мати поморщилась. Неужели он думает, что она беспокоится о себе?

Шамаш же, по-своему поняв ее недовольство, добавил:

"Я не оставлю тебя надолго. Уже вечером я вновь буду в караване. И если ты позовешь меня на языке мыслей – отзовусь…" – и, не медля более ни мгновения, он захромал прочь от повозки, с каждым новым мигом все дальше и дальше уходя в снега.

А Мати смотрела ему вслед, шепча молитвы богам.

Девушка ненавидела себя за это, негодовала, презирала, но ничего не могла поделать. Она молила не о том, чтобы небожители поддержали Его, облегчили Его путь, защитили… И не о том, чтобы Они помогли каравану пережить это испытание.

Сама не зная почему, она просила Их даровать ей слезы. Чтобы она могла, наконец, выплакаться. Словно только слезы могли принести облегчение. И помочь… …Это был самый долгий день в ее жизни. Он тянулся так медленно, что, казалось, в него бы поместилась целая вечность.