Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)
Шрифт:
Мы переглянулись, и я почувстовал, что невольно улыбаюсь. Танюшка осталась внешне спокойной, но глаза — глаза её сияли, как два изумруда, через которые пропустили свет.
Я повернулся к Джеку:
— Мою девушку зовут Таня, англичанин.
* * *
Путешественник Джек оказался действительно голодным. Когда мы развели костёр и выложили припасы, он с трудом смог отвести от них взгляд. Но вежливо помедлил, прежде чем приняться за еду — и вот тут удержаться уже не смог, начал мести так, что Танюшка округлила глаза и пододвинула ему половину своей порции (а я подсунул половину своей
— Я ем, как свинья, простите, — Джек оторвался от еды и заставил себя протянуть руки к огню, весело плясавшему на настиле из толстых сучьев за снежными блоками. — Но я за последний месяц ел всего четыре или пять раз. Ни разу — досыта. У меня давным-давно не было такой скверной зимы, — и он засмеялся, как будто речь шла о чём-то забавном.
— Давным-давно? — переспросил я. — Сколько же ты здесь?
— Порядком, — ответил Джек.
— И ты что — один?
— Сейчас — да…
Кажется, ему не очень нравились мои вопросы. Но Танюшка вдруг попросила:
— Расскажи нам о себе. Расскажешь?
Он поднял глаза от огня. Посмотрел на неё. На меня, и опять — на неё. Пожал острыми, худыми плечами под лежащим на них пышным капюшоном куртки:
— Я расскажу, — он потёр руки над пламенем. — Да, расскажу, — Джек словно бы сам укреплял себя в этом намерении…
…Около тридцати лет назад, тёплым майским днём, сорок три английских мальчишки из элитной школы пошли в поход. Среди них были сыновья аристократических родов и сам наследный принц Чарльз. Мальчишки были крепкой закалки, привыкшие вставать, если упал, на удар отвечать ударом и не теряться, а главное — их отличала характерная для англичан любовь к упорядоченности. Оглядевшись в опасном и путаном мире, они решили строить здесь свой мир. Вскоре им стало понятно, что не им первым пришла в голову подобная идея, но негативный опыт предшественников их не остановил, скорее наоборот — показался брошенным вызовом. Уильям Голдинг слишком плохо думал о своих соотечественниках(1.) — через восемь лет цепь каменных башен с английскими львами опоясала Европу от Атлантики до Урала, и негры раз за разом откатывались от
1. Английский писатель, автор мрачного и пессимистичного романа "Повелитель мух", в котором изобразил быструю и сокрушительную деградацию группы английских школьников, оказавшихся на необитаемом острове.
181.
неё, а у Чарльза в отряде ходило больше четырёхсот мальчишек (девчонок до боя не допускали ни при каких обстоятельствах) — и не только англичан. Даже не столько.
Они тоже прослышали о Городе Света. И вот, восемнадцать лет назад, отряды Срединного Королевства — так называли англичане своё объединение — вместе с бойцами многих союзных отрядов, всего до тысячи человек — двинулись на юг.
Они недооценили силу врага. На иранских равнинах их окружили негры. И было их не меньше чем по сотне на каждого бойца.
В битве пал Чарльз, погибли и почти все, кто шёл с ним. Что сделали с попавшими в плен — лучше и не рассказывать. Раненый в бок, ногу и дважды в грудь, тринадцатилетний Джек пересёк, уходя от погони, страшные солончаки Дешт-и-Кевира и чуть не умер на южных берегах Каспия. Его подобрала "чайка" астраханских казачат, старых соперников Срединного Королевства. Но эти счёты не имели больше смысла. Казачата и рассказали о том, как негры потоком хлынули на север — в ответный поход…
…В альпийской пещере ждала Джека красивая девчонка Магда, Магдалена. Джек любил её, он шёл к ней, держась всей душой за ниточку веры: жива… ждёт… Из тех сорока трёх — а они себя не щадили — он оставался один. И он дошёл.
Только вот негры дошли раньше.
Джек говорил — ему повезло. Не пришлось мучиться мыслью, что её увели в рабство, на позор, на издевательства. Тело её, уже кишащее червями, но узнаваемое ещё, Джек нашёл на камнях под скалой, высившейся за пещерой. Точно он так и не узнал никогда… но был уверен — Магда прыгнула оттуда сама…
…За двенадцать лет с тех пор Джек Путешественник нигде надолго не задерживался. Он бывал в Америке, добираясь туда по сухопутному "мосту" — там, где в нашем мире Берингов пролив. Три года — тут получилось исключение — ходил со скандинавами по морям-океанам, был в Австралии и на островах Южных Морей… На побережье Вьетнама Джек попал в плен, негры бросили его в кишащую мерзостью яму, закрытую сверху решёткой. Друзья-скандинавы не бросили — отбили лихим налётом. Но до дому не добрались — зашли в дельту Нигера запастись водой, тут и навалились на них негры — уже на всех. Живых, попавших в плен, вместе с мёртвыми, голых и связанных, зарыли в общую могилу и пировали на ней, объедаясь мясом тех, кого отобрали для съедения, поминали своих убитых, которых было по десятку за каждого белого.
Джек выбрался из страшного погребения. Выбрался, выжил — и не ушёл из тех мест, пока в округе дышал хоть один негр. Не всех он убил, нет — больше бежали в ужасе перед страшным белым призраком, поселившимся в джунглях. В конце той истории никто уже не осмеливался напасть на Джека даже когда он на виду у всей деревни резал на могиле своих товарищей горло схваченным неграм — каждый вечер по нескольку, не жалея ни женщин, ни детей…
Через всю Северную Африку добрался Джек до Европы. И прошлым летом прибился к отряду, в котором в основном были немцы. Но под Новый Год началась нелепая свалка с пришедшими с юго-запада французами, обозлённые противники кромсали друг друга — лучше некуда. Тут их и зажали подошедшие негры. Недолгие враги объединились, но было уже поздно.
Джек уцелел, хотя был ранен. И с тех пор скитался по морозным лесам, ночуя у костров — никто, как назло, не встречался. Мальчишка был отличным лучником, но и охота вышла плохая. Он ослабел и тащился куда-то день за днём просто потому, что покорно лечь и умереть не умел. А сегодня наткнулся на небрежно устроенную ночёвку и совсем уж был готов напасть на ночующих, убить их и забрать еду, если она у них есть.
Получилось иначе…
…Джек Путешественник умолк и вновь протянул руки к огню. Его лицо сделалось усталым и равнодушным.
Мы с Танюшкой молчали, заворожённые рассказом, который оказался длинным. Не
182.
знаю, о чём думала она — а я вдруг с ужасом, холодея изнутри, подумал: вот так и я лет через двадцать буду сидеть у чужого огня, рассказывая незнакомым и равнодушным в общем-то людям свою историю — одинокий… с железным комом внутри… И всех друзей — палаш да дага. И — рана вместо памяти…
Так оно и будет!
Александр Розенбаум
Ах, как много выпало снега!