Путь в Селембрис

Казанцева Марина Николаевна

— И в чём же ирония? — спросил Кондаков.

— А ирония как раз в том и состоит, что наши горе-специалисты по фильмам ужасов пытаются придать своим жалким затеям внушительный вид. И это в то время, когда они уже вовлечены в настоящий кошмар. Они суетятся со своими маленькими затеями и смешными бытовыми проблемами и не понимают, что стали действующими

лицами сказочной истории. Сказочной, но отнюдь не безобидной. Они всегда полагали, что сказка — это нечто безопасное и нестрашное. Помнишь наши сказочные фильмы? Особенно постсоветские. Несерьёзная такая блажь. Каждый герой всем своим видом говорит: мы знаем, что притворяемся. И вы, дети, знаете, что мы притворяемся! На самом деле мы никто и ни во что не верим. Но, тут неглубокие сюжетные выдумки неожиданно оборачиваются подобием тех же мизансцен, но неизмеримо страшнее и, главное — реальнее. Сценарист и рёжиссёр обнаруживают, что знакомый им мир — это только тонкая плёнка сновидений, под которым скрывается иная действительность, в которой все их привычные ценности не более, чем пепел. Маленькие бытовые страстишки, кулуарные хитрости, тихая грызня за тёплое местечко в этом мире имеют отражение! Они приобретают фантастические формы. Неглубокие души участников поначалу пугаются этого нового естества, но потом страстно вовлекаются в сложный сюжет и приобретают в себе новое измерение.

— Постой, постой! — перебил её Витька. — А ты не могла бы изложить всё это на бумаге? Не зря же ты в классе лучше всех писала сочинения.

Так началось вхождение Антошки в славу.

* * *

Воскресенье шло на убыль. За окном холодный и сухой ноябрь. Уже три дня Лён не уходил во сне в Селембрис. Хотелось немного отдохнуть.

Тогда они пробыли целую неделю в замке Гонды. Драконья кровь, оставшаяся на мече, спасла и Пафа, и Долбера, и многих других. Магирус сумел сделать противоядие из шарика. И тех заколдованных демоном людей, которые ещё не озверели до конца,

сумели вызволить.

Дракон, упав в лимб, остановил его движение. Ртутные воды начали стекаться обратно в ров. Но, пока никто не знал, что делать с самим Сидмуром. Этот мир так и остался язвой на лице Селембрис. Его вход снова закрыли заклинанием. Но, победа не была окончательной. Если Лембистор мог выбраться из лимба один раз, то он сумеет сделать это и в другой.

Волшебники искали способ добраться до Дивояра. Проблема в том, что магический город плавал по мирам. И пока никто не знал средства достичь его.

Лёнька так и остался хранителем дивоярской стали. Иголка повсюду с ним. Он не может потерять её. Это судьба. А пока он должен нагонять упущенный материал.

Он отвернулся от окна и отодвинул тетрадь, не заметив своей ошибки. Хотелось спать. Лён опять забылся и вместо примеров написал стихи.

За окном тихо падали белые хлопья. Долгая осень вошла в свой первый снегопад. Опустевший школьный двор окутывался белым покрывалом. Под мягким светом фонарей сияла неразличимая бесконечность форм. Вот оно, чудо, только руку протяни. Подставь ладонь и присмотрись…

* * *

В лунном свете, медленно плывущем,

Рождаясь, серебром поют слова.

Мечту рождает, рождает души

Волшебный дар волшебного пера.

Прозрачны дали, высоки замки в облаках,

Летят, как птицы, кони, песня на губах…

Торопятся видения, и чередою снится

Волшебник, Северная Дева, Рыцарь.

Неисчерпаем, бездонен, бесконечен,

Неистов, радостен, беспечен

От ночи к ночи меня ждущий —

Селембрис, мир во мне живущий.

* * *

Конец первой книги

Сент. — окт. 2004 г.