Путь в стаю
Шрифт:
— Ты права, — губы снежки сжались в тонкую нить, она даже зубами заскрежетала от избытка эмоций. — Если б не твой запрет, я бы его уже трахнула. Б…дь! Как девчонка теку! Он меня за ручки держит, а мне хочется его подмять под себя и оседлать! И чтобы орал и просил ещё! До такого бы состояния довела, чтобы он вообще не понимал, кто на нём — я или моя мать! Сколько мне ещё терпеть, Ди?! Я уже на грани! Вон, даже у Милены от него крыша едет — видно, вообще бы с него не слезала, будь её воля! Но она хотя бы иногда может утолить свой голод!
— Как тебя пробрало, девочка! Впрочем… я не удивляюсь. От него у многих крышу рвёт. Ты лучше вот о чём подумай. Если бы сразу под себя его подгребла, он бы не смог разделить тебя
— Он понял бы, что я — не мама, — выдавила республиканка, отворачиваясь. От обилия эмоций она закусила губу, и на ней проступила капелька крови.
— А это, девочка — прямая дорога к срыву. Ты своей игрой только потакала бы его безумию, постоянно освежала память… Не перебивай! Зато теперь он смог переключиться на других женщин. Валери всё больше отходит в его сознании на второй план, уходит в глубины памяти. Остаётся только лёгкая грусть. Он начинает жить настоящим. Даже наш искин, вроде бы напоминая ему о Ри, на самом деле показывает, что он всего лишь её голограмма. Леон уже замечает мелкие отличия искусственной эмоциональной матрицы от прототипа. Валери специально заложила эти «проколы», чтобы не плодить ненужных иллюзий.
— Когда я смогу его взять? — взгляд зелёных глаз вновь был полон решимости. Капелька крови из прокушенной губы стекала по подбородку, и девочка её даже не замечала.
— А зачем он тебе? — в голосе Дианы проскользнула усмешка.
— То есть как: зачем? — опять губы сжимаются в нитку, но в глазах на секунду появляется растерянность. — Я его хочу!
— Потому что он единственный мужчина у тебя под боком?..
— Нет, конечно! Потому что… Он лучший!
— Глянь, как ты заговорила! «Лучший!» А не ты ли мне тут кричала, что все мужики созданы только республиканок ублажать?.. В чём лучший? В ублажении?
— Нет… Не знаю! Я же его не пробовала!
— Но уже хочешь. Почему?
— Ладно, ладно, Верховная! Не считай меня такой дурой! Я поняла свою ошибку. За мужчину действительно можно испытывать гордость, если он что-то из себя представляет.
— Но ты бы его всё равно забрала в поместье…
— Естественно! Скакала бы каждую ночь… и день…
— Тогда чем бы гордилась?
— Тем, что он…
— Ты думаешь, почему мы с твоей матерью на него запали?
— Он был лучшим.
— Лучшим любовником?
— Да! — запальчиво выкрикнула рыжая, сжимая кулачки.
— Плохо же ты смотрела Память Валери! Она вообще с ним на Земле не спала. Даже не пробовала. Только пара поцелуев. А у меня и сравнивать не с чем было. Не было республиканцев под боком. Вообще. Я там одна была из Республики.
— Это я уже поняла. У него были выдающиеся кондиции и компетенции. Он навалял матери в Сфере. А тебя он устраивал в качестве любовника. Это было, признайся!
— Было. Но на любовнике ты зря зацикливаешься. Да, возможно, лучше большинства. Его достоинство, как любовника, в инициативности. В собственной воле. В способности ставить на место свою женщину, когда она не права. Тебе всё это важно в поместье?
— Вряд ли…
— Но ты бы его утащила туда. Как мама тех котов. Почему она потеряла к ним интерес? Почему променяла на Леона?
— Полюбила?
— А их, получается, не любила?
— Не знаю! Что ты от меня хочешь?
— Хочу, чтобы ты включила мозги. Смотри сюда. Девочка цепляется за мальчика не потому, что он отличный любовник. Он чем-то выделяется из её окружения, что для неё важно. И только потом она его берёт, и если нужно — сама делает таким любовником, какой нужен ей. А потом малолетняя дурочка, как ты сейчас, тащит его к себе в поместье и запирает там, словно неразумную игрушку. Проходит время, и то, чем он выделялся из окружающих, нивелируется. Он ей больше не интересен. Почему?
— Потому что она забрала его к себе в поместье. Не дала ему развиваться дальше. Не дала наращивать кондиции и компетенции. Я поняла, Ди. Не дура. Ей становится нечем гордиться в своём мужчине.
— Что и требовалось доказать, девочка! Ты сейчас на своей шкуре осознала, что неправа в исходном целеположении. Я тебе больше скажу. Он тебе не нужен.
— Бред! Я его хочу…
— Ну трахнешь. Раз. Другой. А дальше?
— Двух раз мне мало, — хищно ухмыльнулась рыжая.
— Я утрирую. Валери видела в нём боевого брата. Он отлично её дополнял. Она — интеллект, он — её оружие. Причём оружие, способное выполнять то, что ей самой не под силу. И не только как мечник, но и как военный разведчик, тактический агент влияния. Ну и, конечно, её личный боевой резерв, превышающий по потенциалу десяток стай. Твоя мама была очень умной и дальновидной женщиной. Даже её ограниченность интересами собственной фракции не мешала ей раскрывать весь его потенциал и встраивать его в собственные наработки. Вопрос: зачем он тебе? И другой, связанный вопрос: зачем ему ты? Вы не подходите друг другу на перспективу. Ты не способна сейчас его усилить. Не способна прикрыть ему спину. Ему не в чем усиливать тебя.
— То есть ты мне его не отдашь? Не дашь его трахнуть?
— Ну почему же! Пожалуйста! Только чтобы он при этом чётко понимал, во-первых, что это просто игра, мимолётная связь, а, во-вторых, чтобы он видел перед собой Кису, а не Валери. Чувствуешь разницу?
— Я подумаю над твоими словами, — выдавила республиканка, отворачиваясь и опять закусывая губу.
— Не всё, что лежит бесхозным, нужно хватать, девочка. Даже если отбросить других заинтересованных в нём республиканок, на первое место мы должны ставить интересы Экспансии. И поверь: кто не ставит, того к нему близко не подпустят. Сейчас мы с Миленой, потом Тина, а потом… стая. Хорошо над этим подумай. Мы живём не для личных амбиций. Мы живём для Экспансии, и это не фигура речи такая… Если бы это было не так, он уже давно сидел бы в моём поместье. Всё, свободна. Думай, кошка.
В этот раз на границе системы нам не встретилось никаких глобальных конструкций, только девственно чистый, почти пустынный космос. Нет, система не выглядела заброшенной. Она явно была хорошо обжита, но такого столпотворения, как у Ариала, здесь не наблюдалось. И это база флота? А может потому и свободно, что тут и без глухой обороны хватает, кому встать на защиту?
В самом деле, в районе крайнего газового гиганта нашлось огромное образование, буквально фонтанирующее энергиями. Я даже без специального оборудования ощущал запредельную концентрацию там каких-то полей.
— База флота, — видя мой интерес, пояснила сидевшая у меня на коленях валькирия.
Диана тоже находилась в корабельном сердце, но не стала ничего говорить. Вместо этого девочка вывела на центральный голографический столб огромную трёхмерную картинку, со странной многомерной конструкцией, больше всего похожей на кружева, только стальные. Сама Верховная, как только голограмма развернулась во весь объём, поднялась из кокона и оказалась почти вплотную к цветастой проекции.
Я воспринял это как сигнал и поспешил занять место рядом с Ведьмой. Правда, пришлось ссадить валькирию с колен, и она не преминула выразить всю степень своего недовольства. Милена больно укусила меня за мочку уха, а пока я отвлёкся, силясь освободиться от её зубок, ещё и прошлась коготками по груди. Её напутственный взгляд был остр и сулил кары небесные. Пришлось немного задержаться. Горячий поцелуй с языком немного разрядил разлившееся в воздухе напряжение, хотя и не смог в полной мере погасить недовольство горячей республиканки.