Путь воина. Дилогия
Шрифт:
Серега открыл глаза и крепче сжал руку своей невесты.
Слада глянула на него снизу счастливыми глазами. Духарев мысленно стиснул зубы и улыбнулся ей совершенно беззаботно. А брат во Христе, толстячок со стриженными под горшок соломенными волосами, в рубахе, изукрашенной узорами-оберегами, поднял руки и торжественно провозгласил что-то по-гречески.
И Слада засмеялась, ухватила Серегу за плечи и потянула вниз, чтобы он ее поцеловал.
В общем, их обвенчали, нарекли мужем и женой и отпустили с миром.
Но только когда они вышли из узенькой калитки на улицу, темный страх отпустил Серегу. Незримая сила не перенесла их к туманным, покрытым копотью берегам Невы, на грязные питерские улицы.
Здешние улочки тоже были грязными, и копоти тоже хватало, но это была правильная грязь и правильная копоть. И здесь Духарев был не муравей в муравейнике, пусть и крупный, но вынужденный мельтешить и суетиться, чтобы быть, как все. Здесь он был варяг, которому суетиться не пристало. И быть, как все, вовсе не обязательно. И не нужно с завистью глядеть на чужие «мерсы», заедая пиво несвежими чипсами. Здесь вообще нет чипсов, и пиво, надо признать, похуже. Зато ни в одной здешней харчевне ему не посмеют предложить несвежийпродукт. И главное, здесь его жене никогда не придется ждать его возвращения у телевизора в занюханной коммуналке или тащиться с сумками по темным подворотням, где любой ублюдок…
– Серегей, они тебе не понравились?
– Что? – Духарев с трудом вынырнул из собственных мыслей.
– Марк и Текла, они тебе не понравились?
– Я им не понравился, – Серега перепрыгнул через лужу, которую Слада аккуратно обошла по краю.
– Почему ты так думаешь? – спросила девушка.
– Их пес. Собаки чувствуют эмоции хозяев.
– Чувствуют – что?
– Эмоции. Это…
– Я поняла. Я немного знаю латынь. Серегей, что ты чувствуешь?
– В смысле?
– У тебя когда-нибудь была жена?
– Нет, – Духарев улыбнулся. – Ты первая.
Слада обняла его за талию, глаза ее сияли.
– Что ты хочешь, Серегей?
– Для начала, чтобы ты звала меня Сережей.
– Серешей?
– Попробуй еще раз. Се-ре-жа!
– Се-ре-жа! Так?
– Отлично. Для начала. А теперь мы пойдем куда-нибудь, где нам не станут мешать.
– Я знаю такое место! – решительно заявила Слада. – Пошли!
Глава девятнадцатая
Без названия
Комната оказалась совсем небольшой, с толстыми красных тонов коврами на стенах и дощатым, вымытым до белизны полом. Пахло благовониями, а в углу стоял большой кувшин с клюквенным морсом.
Серега уселся на низенькую лежанку, вытянул ноги.
– Тебе здесь нравится? – спросила Слада с беспокойством.
– Вполне прилично. Только вот хозяин…
– Он хузарин, – пояснила Слада. – Ему можно верить. Хузары держат такие дома… для мужчин.
– Ага… А если бы я пришел один?
– Тебе предложили бы выбрать женщину.
– А ты откуда знаешь? – Изображая гнев, Серега нахмурил брови.
– Да это все знают! – Девушка рассмеялась. – Ты подумал: может, я из тех женщин, которых предлагают мужчинам, да? Хочешь узнать, так ли это? Сейчас узнаешь! – Слада присела и взялась за шнуровку сапога.
– Ты с ума сошла! – воскликнул Духарев, отдергивая ногу.
Слада обиделась.
– Я же твоя жена! – Она чуть не плакала. – Я должнаснимать с тебя сапоги!
– Снимай, – согласился Серега, смирившись.
Пока она расшнуровывала сапоги, Духарев глядел сверху на круглую черную, как смоль, головенку и думал, что он совсем не так представлял свою свадьбу. Совсем не так…
Слада закинула руки, вынула деревянные заколки, встряхнула головой. Блестящие волосы рассыпались по узкой спине, закрыв ее целиком, до молочно-белых ягодиц. Девушка привстала на носочки, задернула кисеей овальное оконце, повернулась…
– Почему ты так смотришь? – спросила она, краснея. – Я – худая, да?
– Ты глупая! – улыбнулся Духарев.
Он поднялся, шагнул к ней, обнял, наклонившись, вдохнул травяной запах ее волос, ощутил теплые груди, прижавшиеся к его животу, почувствовал, как ее пальчики развязывают узелок гашника, помогают освободиться от штанов… Подхватив ее на руки, Сергей осторожно опустил ее на ложе.
– Положи руки под голову, закрой глаза и не шевелись.
Слада чуть заметно кивнула.
Опустившись на колени рядом с ложем, Серега начал медленный танец пальцев и губ по изгибам этого юного тела. Он прикасался к нему с той жадной нежностью, какая возникает, если желание сердца опережает желание тела. Он скользил по ней сверху вниз, чувствуя, как она вздрагивает, как подается навстречу его рукам, губам и языку. Она не открывала глаз, она старалась не шевелиться, но он чувствовал ее желание и разжигал его, зная, что ее страсть будет жарче, яростней, ослепительней, чем у любой из женщин, с которыми он предавался любовным играм на капище Волоха. Потому что тем женщинам было все равно, кому подставить лоно, а Сладе нужен только он, и нет на земле, этой или той, которую он покинул, нигде нет женщины, более желанной ему, чем та, что стала его женой…
Тонкие пальцы коснулись его затылка.
– Сережа…
Голос был не чистым и звонким, а хриплым и прерывистым, словно ей не хватало воздуха.
Он услышал, но осознал не сразу, а только через несколько секунд. И понял, что только этого слова ему не хватало…
Это было потрясающе. Нет, «потрясающе» – бледное и жалкое слово. Никогда и ни с кем у Сереги не было такого ошеломляющего кайфа. Как будто кто-то схватил целое звездное небо и встряхнул, как огромный ковер, – и все звезды осыпались вниз и промчались сквозь них, взбив их тела в слепящую звездную пену, смешав верх и низ, смешав пальцы, губы, мышцы… все!