Путь Воина. Победитель
Шрифт:
– Эх, хорошо! Вкусный борщ!
– Это наша Марьюшка постаралась, – сказал капитан. – У неё по-другому не бывает.
– Ну, скажете уж, Сергей Петрович, – засмущалась Марья, наблюдавшая за ними от печки. – Вы ешьте, ешьте! Я ещё добавлю…
– Не откажусь, – отозвался Виктор.
После нескольких дней в дороге на сухом пайке, сегодняшний ужин ему казался царским пиром. И он потешил свой желудок ещё одной порцией борща. Когда капитан, наконец, увидел, что новоприбывший насытился – остальные давно уже отложили ложки – предложил всем выйти во двор.
Здесь
– У нас в роте определенная традиция, – начал капитан, обращаясь к Виктору. – Завтрак в одиночестве, обед со взводом, ужин у меня. Это, конечно, в период тишины, когда нет боевых выходов, как сегодня. Так вот, после ужина у нас традиционно происходит командирский разбор «полетов». Но сегодня у нас не совсем традиционно. Группа разведчиков со старшим лейтенантом Егоровым попала в засаду. Егоров тяжело ранен, задание не выполнено.
Капитан Лысенко слегка поежился от неприятных мыслей, качнул головой и продолжил:
– Егорова нет – докладывать ситуацию некому, кроме сержанта Васильева. Я с ним уже беседовал. Потому информацию по провалу операции доведу сам. Командование крайне не довольно. Начальник разведки дивизии лично прибыл сегодня сюда, чтобы изучить ситуацию на месте. Готовится большое наступление. Нужна постоянная, регулярная информация по противнику. А кто это может добыть кроме нас? Никто! Это наша основная работа!
Капитан начал повышать голос, и в нем уже слышались металлические нотки:
– Почему провалили операцию? – спросил он. И сам же ответил. – Самоуверенность, вкупе со страхом. Самоуверенно пошли по неизученному маршруту, нарвались на засаду – это ещё надо выяснить, что за засада, откуда знали о движении группы. К самоуверенности, в последующем, присоединился страх неизвестности. В результате задание провалено. Чему я вас учу?! Это хорошо, что обошлось только ранением командира группы, и они смогли вынести своего командира без других потерь. А могли всю группу там оставить…
– Завтра поведу группу сам, – продолжил капитан. – За меня остаётся командир первого взвода.
– Есть!
– Разрешите мне с вами, товарищ гвардии капитан? – это подал голос Кошелев.
– Нет! – твёрдо сказал командир роты. – Я пока не могу быть уверен в вас. Не обижайтесь, но вы ещё не разведчик. Грубо говоря – подчинённые не слышат – вы вообще никто. Через неделю-другую интенсивной подготовки, возможно, что-то из вас можно слепить. И то при наличии базы. Это я проверю после возвращения с задания. А пока изучайте личный состав, знакомьтесь, общайтесь с командирами и вникайте в работу.
***
Ночью, уже ближе к рассвету, группа во главе с капитаном ушла на задание. Задание было крайне сложным. Нужен язык. Причем язык нужен конкретно владеющий информацией об укрепрайоне Перекопского перешейка. По поступившей оперативной информации был такой человек – оберст-лейтенант инженерной службы Шульц. В крайнем случае, при невозможности захватить его, то штабс-фельдфебель укрепрайона Вольфганг Груббер – этот является, практически, правой рукой Шульца и владеет не меньшей информацией. И передвигаются они по району вместе. Штабс-фельдфебель непосредственно принимал участие в строительстве долговременных укрепленных позиций.
Утром замкомвзвода увёл подчиненных Кошелева на практические занятия за село. Виктор полностью доверился ему, лишь со стороны наблюдая, как разведчики тренируются. Ему было интересно, ведь он и сам был неплохим спортсменом. До войны занимался парашютным спортом, в училище увлёкся боксом, гиревым спортом – неоднократный призёр соревнований. В училище преподавали рукопашный бой, штыковой бой (тут ему вспомнился, как неудачно провёл свой реальный штыковой бой в той злополучной высоте). Правда, в военном училище больше внимания уделялось общефизической подготовке, преодолению препятствий, владению холодным оружием, штыком. «…Умело сочетая огонь и движение, сблизиться с противником, атаковать его, уничтожить в рукопашной схватке или захватить в плен и закрепить за собой захваченную местность…» – тут же пришли на ум строки из «Боевого устава пехоты».
Разведчики немного размялись, разбились на пары – провели схватки, но не это было главным. Виктору показалось странным, что они уселись в круг «по-турецки», руки сложили на колени, закрыли глаза и будто уснули. Кошелев, даже устал ждать. Хотел уже окликнуть – сделать замечание, но тут к нему подошёл один из офицеров роты. Это был командир первой роты с птичьей фамилией Синицын.
– Что? – спросил он, и в шутку надвинул пилотку Кошелева на нос. – Наблюдаешь? Ну, наблюдай, наблюдай! Ещё не такое увидишь! У нас командир особенный.
– А что они делают? – спросил Виктор, поправляя пилотку.
– Созерцают. Укрепляют дух и тело. Медитация называется. И ты знаешь, помогает. Это наш командир придумал – созерцать на каждом занятии.
– Странно, – сказал Кошелев. – Я ничего подобного раньше не видел.
– То ли ещё будет, – усмехнулся Синицын. – Вот вернётся командир…
– А расскажи мне про него! – перебил Виктор.
– Ну, пойдём в тенёчек присядем, расскажу.
Они отошли в сторонку, к одиноко стоящей сосне с кривым стволом и широкой кроной. Виктор распинал сапогом в стороны упавшие прошлогодние сухие шишки и первым уселся, прислонив спину стволу дерева. Синицын примостился рядом.
– Капитан Лысенко прибыл к нам год назад, когда прежнего командира убило, – начал повествование Синицын. – Сам я давно здесь – с момента формирования. Капитан ещё не был капитаном тогда, а всего лишь старший лейтенант. Приехал он к нам из Дальнего Востока. То ли из Хабаровска, то ли из Владивостока. Есть мнение, что он раньше жил в Японии. И фамилия у него настоящая не Лысенко. Но это нам не ведомо. Сам он особенно не распространяется о своей прежней жизни.
Синицын поерзал на месте, пытаясь принять удобную позу, вытащил из-под себя шишку, подвинулся ближе к стволу и тоже прислонился к сосне. Запустив шишку в сторону, продолжил: