Путь воина
Шрифт:
Он обвел глазами комнату, удовлетворенно кивнул и что-то спросил у Удзавы. Тот ему ответил, показывая на места, где сидели Симура и Такахаси.
Вошедший подошел к стульям, внимательно осмотрел оба места, затем снова задал Удзаве вопрос. Тот ответил, показывая на место, где сидел Дронго.
Очевидно, старшего инспектора интересовал только иностранец в качестве подозреваемого. Он посмотрел на Дронго и что-то спросил.
— Я не говорю по-японски, — ответил Дронго.
Вошедший сквозь зубы сказал еще несколько слов.
— Господин инспектор спрашивает, что вы здесь делаете? — перевел Удзава.
— Я был на приеме по приглашению президента банка Тацуо Симуры, — объяснил Дронго, — и сюда пришел тоже по его приглашению.
Фумико, вмешавшись, произнесла длинную фразу. Очевидно, она объясняла сотруднику полиции, кто такой Дронго и почему он находился здесь в момент преступления. Старший инспектор Хироси Цубои работал в полиции уже около двадцати лет. За время своей службы он привык к различным преступлениям. Прибыв на место, он узнал, что в закрытой комнате неожиданно потух свет и кто-то выстрелил в президента банка и его первого вице-президента. Удзава рассказал ему, что в комнате были только руководители банка и один иностранец. Старший инспектор был патриотом и не любил иностранцев. Он не сомневался, что ни один из служащих банка никогда не решится на такую дикость, как убийство собственных руководителей. Старший инспектор Цубои слишком верил в японскую традиционную добродетель. Даже сталкиваясь ежедневно с многочисленными преступлениями, он все-таки продолжал верить в некие незыблемые японские устои. Банкиры не бывают убийцами, эту истину Цубои выработал за много лет своей службы.
— Я должен буду его задержать, — сказал инспектор, показывая на Дронго.
— Вы должны меня понять. Здесь произошло убийство, и я должен все проверить.
— Он не виноват, — вступилась Фумико. Она сказала еще несколько слов, но инспектор упрямо покачал головой и коротко возразил.
— Он хочет вас арестовать, — перевела Фумико слова инспектора. — Он думает, что вы стреляли в Симуру и Такахаси.
— Не говорите с ним по-английски, — приказал инспектор, — Пусть он позвонит в свое посольство и вызовет своего консула и адвоката.
Фумико перевела эти слова, добавив, что может сама позвонить в посольство. Дронго улыбнулся и покачал головой.
— Нет, — сказал он, — моего посольства в Японии нет. И боюсь, что у меня нет в этой стране и знакомого адвоката. Объясните этому господину; что я приехал сюда на прием и присутствовал в розовом зале только потому, что меня пригласили.
— Он упрямый осел, — разозлилась Фумико, — не хочет понять, что вы не стреляли. Думает, вы преступник, оказавшийся здесь, чтобы убить Симуру и Такахаси.
— Его трудно будет переубедить, — сказал Дронго. — Лучше найдите Тамакити. Пусть он свяжется с братом вашего президента банка, чтобы тот хотя бы нашел для меня адвоката.
Фумико обернулась к инспектору и произнесла гневную тираду. Затем указала на вазу, рядом с которой валялся пистолет. Дронго закусил губу. Этого нельзя было делать, сотрудники полиции сами должны обнаружить оружие, из которого были произведены выстрелы. Теперь инспектор будет убежден, что именно Дронго бросил пистолет на пол, а Фумико под влиянием симпатии к этому иностранцу пытается его выгородить.
— Не трогайте оружия, — приказал инспектор Цубои. Теперь он не сомневался в верности своей версии. Этот не понравившийся ему иностранец с развязными манерами виновен в убийстве. Очевидно, когда все выбежали, он отбросил пистолет в сторону, и Фумико Одзаки увидела, куда брошено оружие.
— Вы арестованы, — уверенно сказал инспектор, обращаясь к Дронго. — Можете вызвать своего адвоката.
Инспектор не знал английского языка и от этого чувствовал еще большую ненависть к иностранцам. Ведь не любят чаще всего то, что не понимают. И националистами бывают, как правило, ограниченные люди, не желающие понимать и принимать истину других. Хироси Цубои не любил американцев и европейцев, а китайцев и корейцев вообще считал гражданами второго сорта.
— Вы не правы, инспектор, — в последний раз попыталась Фумико отстоять Дронго. — Он не стрелял. Я сидела рядом с ним и могу точно сказать, что он не стрелял.
— Господин Удзава, — обратился инспектор к начальнику службы безопасности банка, — вы тоже были в комнате. Можете ли вы подтвердить, что этот иностранец не стрелял в президента и первого вице-президента вашего банка?
— Нет, — ответил Удзава, — не могу. Он мог встать и выстрелить. Кто-то стрелял в них с противоположной стороны стола. Я не знаю, кто стрелял, но не могу быть уверен, что он не стрелял.
Удзава старался не смотреть на Дронго. Узнав сегодня вечером, зачем этот тип прибыл в Японию, Инэдзиро Удзава очень обиделся. Его задело и недоверие со стороны руководителей банка, не рассказавших ему о подробностях смерти его предшественника Вадати. И, конечно, его обидело появление здесь этого неизвестного эксперта, который Должен был расследовать убийство Вадати.
Удзава не был убежден, что именно этот иностранец стрелял сегодня в комнате, но он злорадно подумал, что если Дронго посадят, то затем депортируют из страны и он не сможет продолжать свое расследование, которое может провести Удзава.
В комнату вошли несколько сотрудников полиции. Один из них надел на Дронго наручники.
— Я найду Тамакити, — сказала Фумико. — Можете не беспокоиться. И мы поедем к сэнсэю Симуре. Извините меня… — Дронго понял, что она извиняется за поднятый пистолет, который он обтер платком.
— Ничего, — улыбнулся Дронго, — я надеюсь, все обойдется. Только будьте осторожны, Фумико. Я убежден, что убийца — кто-то из сидевших с нами в комнате людей.
— Этого не может быть, — возразила она, но его уже уводили полицейские.
Инспектор Цубои распорядился начать осмотр комнаты и, упаковав пистолет в целлофановый пакет, передал его экспертам для более детального осмотра. После чего двинулся следом за арестованным Дронго.
Они прошли по коридору и спустились вниз. Дронго посмотрел на окна, выходившие в сад, внизу вдоль дорожек светились фонари. Двое полицейских шли вместе с ним. Они были одеты в штатское, чтобы не выделяться рядом с Дронго.
Однако в холле уже бушевала толпа журналистов. Со всех сторон стали щелкать фотоаппараты, заработали камеры. Дронго поднял руки, чтобы прикрыть лицо.