Путь волшебника. Как строить жизнь по своему желанию
Шрифт:
Так что первый шаг в мир Мерлина — просто осознать, что этот мир существует, и этого достаточно. Когда вы будете сидеть над этим уроком, ваш ум может воспротивиться, заявляя "Нет!" на любое утверждение о том, что существует другая приемлемая точка зрения, путь, который отличается от его собственного пути. К этой волне сомнений, беспокойства, скуки, скептицизма, презрения — любая реакция возможна — могут присоединиться и ваши эмоции. Не сопротивляйтесь этим чувствам. Это просто старый, привычный путь поиска и выбора. Путем отрицания ваш ум напоминает о собственной значимости, потому что годами он верой и правдой служил вам, не подпуская неприятные вещи. Вопрос в том, действительно ли срабатывала его тактика? Ум может преуспеть
Мерлин не спорит с умом. Все споры порождаются мыслями, а волшебник не думает. Он видит. И в этом ключ к сверхъестественному, потому что все, что бы вы ни увидели в своем внутреннем мире, вы можете перенести в мир внешний. Живите с этим первым уроком, позволив мудрости постепенно просачиваться в тайные ходы вашего существа, и наблюдайте. Волшебник внутри вас, и он хочет только одного: появиться на свет.
Урок 2
Волшебство может вернуться только с возвращением невинности. [2]
Сущность волшебника — превращение.
2
Англ. «innocence» — невинность, простодушие, чистота, целомудрие, непосредственность, простота.
Каждое утро юный Артур спускался к лесному озеру, чтобы умыться. Как и любой мальчик, он не слишком любил это делать. Его отвлекала болтовня рыжих белок, стрекотание сорок и все, что казалось ему куда интереснее воды и мыла.
Мерлина не слишком беспокоила грязь, которая собиралась на лице Артура, шее и прочих местах. Но однажды волшебник наконец воскликнул:
— У тебя за ушами я мог бы выращивать фасоль! Мало того, что ты проводишь у озера не больше минуты, но делай там хоть что-нибудь за это время.
— Я боялся тебе признаться, Мерлин, — сказал Артур, опустив голову, — но когда я склоняюсь над водой, я не вижу своего отражения. Я не вижу, где мыть, и даже не вижу, как я выгляжу.
К удивлению мальчика, когда он поднял глаза, то увидел, что Мерлин смотрит на него с восхищением.
— Возьми, — сказал он, протягивая мальчику как награду большой изумруд (потом Артур любил заставлять прыгать по воде этот камушек). — Я думал, причина твоего непослушания в утрате невинности, но теперь вижу, что я ошибался. Не имея отражения, ты не имеешь представления о самом себе. Только тогда, когда тебя не отвлекает представление о самом себе, ты можешь сохранять состояние невинности.
Невинность — наше естественное состояние, раньше оно было всеобъемлющим. Когда мы обращаем взгляд на себя, то, даже пытаясь быть абсолютно честными перед собой, мы видим образ, создававшийся слой за слоем в течение многих лет, и все эти слои тесно переплелись между собой. Линии и морщинки, которые с годами появляются на лице человека, рассказывают историю его радостей и печалей, побед и поражений, идеалов и переживаний. И на этом лице почти невозможно увидеть что-либо еще.
Волшебник видит себя всюду, куда бы он ни посмотрел, потому что он смотрит непредвзятым взглядом. Его не затемняют суждения, ярлыки, определения. Волшебник просто знает, что у него есть эгои образ себя, но его не отвлекают эти вещи. Он видит их на фоне всей совокупности и всей общности жизни.
Эго— это «я»; это ваша исключительная точка зрения. В состоянии невинности эта точка зрения чиста,
Не имея никаких постоянных определений для вещей, волшебник всякий раз видит их сызнова. Его объектив чист от пыли, так что мир сверкает новизной. Та же тихая мелодия звучит во всем: "Это ты". Бог мог быть бы определен как Тот, Кто смотрит вокруг и всюду видит только Себя; поскольку мы существуем в Его воображении, наш мир — это тоже зеркало.
Такая точка зрения, присущая волшебнику, людям кажется очень странной, потому что их интересы направлены совсем на другое. Их очаровывают вещи, которые они видят вокруг, и какую бы вещь они ни увидели, они тут же стремятся дать ей имя, а потом уже использовать. Имена даны всем животным и птицам. Растения выращиваются для использования в пищу или для удовольствия. Земли существуют для того, чтобы их исследовать и покорять.
Ни к чему этому Мерлин почти не проявляет интереса. Волшебники часто не знают названий большинства обычных вещей, таких, как дуб, лань или созвездие. Но волшебник может часами смотреть на сучковатый дуб, на кормящую самку лани или на ночное небо, и каждый момент его созерцания будет всепоглощающим.
Смертным тоже хотелось бы обладать таким всепоглощающим вниманием. В ответ на вопрос о том, в чем секрет такого свежего, очарованного взгляда на мир, Мерлин говорит: "Вы утратили целомудрие, непредвзятость. Навесив на все вещи ярлыки, вы уже не замечаете, что вместо вещи, на которую вы смотрите, вы видите ее ярлык". Проиллюстрировать это довольно легко. Если в лесу встречаются два незнакомых рыцаря, они немедленно начинают искать эмблему или знамя, которые скажут им о том, друг или враг встретился на пути. Как только знаки опознаны, но только после этого, рыцари могут действовать. Друг обнимет друга, пригласит его на пир, на дружескую беседу. А если встретился враг, с ним можно только вступить в бой.
Эта одержимость мечеными вещами, по словам Мерлина, — работа ума, и только его. Ум не может реагировать, не пользуясь ярлыками. Мы носим в своих головах миллионы ярлыков, и наш ум пробирается сквозь них со скоростью света. Эта скорость поразительна, но никакая скорость не может спасти нас от утраты новизны. О чем бы вы ни думали, вы это уже когда-то переживали, а к тому, что вы уже переживали, вы постепенно теряете интерес.
— Вы хотели бы знать, почему вы не можете смотреть на дуб, на оленя или на звезду больше одной минуты? — говорит Мерлин. — Я ничего не слышу от вашего ума, кроме стенаний "Это уже устарело!", и вот вы бросаетесь в безумную погоню за чем-то новым.
— Я не вижу в этом проблемы, — сказал один деревенский старец. — Мир огромен, и природа полна удивительных перспектив и превращений.
— Это правда, — признал Мерлин, — но, если принять ваше возражение, ничто не может устареть или надоесть. Бесконечность вещей вне наснельзя отрицать. Но все смертные постоянно жалуются на скуку, не так ли?
Старец кивнул.
— Однако вы произнесли верное слово, — продолжал Мерлин, — превращений. Но это именно ваше «я» должно постоянно изменяться. Вы не можете нести в мир то же самое устаревшее «я» и ждать, чтобы мир стал для вас новым.