Путаница или Ребёнок от незнакомки

Левина Ева

При мысли о том, что у меня могут отобрать моего малыша, руки непроизвольно опустились на живот, а сердце застучало в два раза быстрее.

– Не волнуйся, родной. Мама тебя никому не отдаст,- прошептала я и смахнула влагу со щек.

Ничего, мы справимся. Мы уже смогли выпутаться из жуткой истории с моей несостоявшейся свекровью, а все остальное пустяки.

Отец Максима был в настоящем шоке, когда узнал, чем занималась супруга за его спиной. Он очень не хотел огласки, и Олег пошел ему на встречу, поэтому по соглашению сторон и моему согласию

Виолетту Геннадьевну определили в закрытую лечебницу. Надеюсь, там ей помогут.

Максим всё узнал и долго просил у меня прощения по телефону. Он действительно тогда влюбился в меня, но не предпринимал попыток суицида. Этот эпизод придумала его мать,чтобы заставить меня почувствовать себя виноватой. Бывший жених обещал прилететь в самое ближайшее время. Сказал, что очень хочет поговорить и извиниться лично.

Врача, согласившегося на кустарный противозаконный аборт, уволили. Подавать на него в суд я отказалась, особенно после того, как Шамаев сломал ему челюсть и шесть рёбер. С него и этого достаточно.

Убрав коробки с таблетками в шкаф и сполоснув стакан, я отвлеклась на вибрирующий телефон. Разумеется, звонил Медведь. Он вообще как с цепи сорвался и, кажется, совершенно не собирается возвращаться в свой город и оставлять меня в покое. Возможно, взял отпуск и решил доканать меня окончательно, иначе как обьяснить ежедневные доставки цветов, фруктов, рыбы, мяса и прочих продуктов и подарков, без которых, по его мнению, я не могу обойтись?

После окончания вызова на экране опять высветилась фамилия Шамаева. Снова звонит. Настырный. Не отстанет ведь, пока я не сдамся.

– Да, Олег, - проворчала я, нажав зеленую кнопку и приложив аппарат к уху.

– Если ты всегда будешь говорить мне "да", то я буду самым счатливым человеком на свете, - пророкотал его низкий хриплый голос из динамика.

– Пусть "да" тебе говорят девицы, готовые уже на первой встрече заниматься непотребством в туалетах злачных заведений, - наверно нужно было сдержаться, но ревность и обида плескались во мне, как неугасающая лава, поэтому язык работал быстрее головы.

– Котёнок, у нас этой курицей ничего не было. Клянусь.

– Ты по делу звонишь или просто поболтать? У меня нет на это ни времени, ни желания!
– грубо, но честно. Почти. Пусть думает, что мне наплевать.

– Нет, моя родная, я звоню как раз по поводу того видео.

– Хочешь обсудить со мной это? Нет уж, увольте!

– Я прислал тебе вторую часть, снятую с другой камеры.

– Извини, но мне не интересно, чем вы там занимались, поэтому смотреть не буду!
– мне показалось, что удалось ответить максимально отстраненным и равнодушным голосом, но уже следующая фраза Медведя полностью это опровергла.

– Ты посмотришь. Потому, что я хочу, чтобы ты увидела своими глазами, что у нас с той девицей ничего не было, и твоя ревнивая душа успокоилась, - он хохотнул, окончательно выбив меня из колеи. Неужели так заметно, что я ревную?

Стало стыдно и очень неловко за странные неуместные чувства. Захотелось накричать,

потребовать, чтобы Шамаев катился на все четыре стороны и забыл мой номер, но вместо этого я почему-то прошептала:

– Правда?

– Правда, котёнок. Я, ведь, влюблен в тебя, как безумный и с первого дня нашего знакомства даже смотреть не на кого не могу. Пытался один раз, еще в начале, снять напряжение, но не смог. Только тебя хочу, как подросток во время пубертата.

Это было самое страное признание в любви и вместе с тем самое желанное и прекрасное. Во рту пересохло, и я совсем не хотела отвечать. Он что-то спрашивал, злился и рычал в трубку, что сейчас же приедет, но я молчала и просто наслаждалась моментом и пониманием того, что люблю и любима.

Глава 48

Глава 48

– Ммм...
– мурлыкала Катя и медленно поедала шоколадный десерт, сидя напротив. Я старался сохранять бесстрастный вид, но буквально сходил с ума от этого зрелища. Да, что там... уже чёкнулся. От того, как она облизывала ложку, прикрывала от удовольствия глаза и улыбалась при этом, я готов был кончить прямо за столиком в окружении кучи незнакомых людей этого чертового ресторана.

– Вкусно?
– собственный голос прозвучал как чужой. Хриплый и низкий от крайней степени возбуждения.

– Вкусно, - Котенок немного смутилась и оробела под моим звериным взглядом, - ты очень напряжен, Олег. Хочешь ложечку?

Глупая моя, наивная любимая девочка. Так и не поняла, почему я напряжен. Да я сожрать тебя готов! Три месяца воздержания!

– Хочу, - вслух...

"ТЕБЯ" - мысленно.

Пока я пытался напустить на себя более спокойный и не такой пугающий вид, Катя ловко подхватила ложкой кусочек десерта и протянула мне. Я дернул кадыком и послушно открыл рот, понимая, что из её рук готов сьесть не только сладкое, которое терпеть не могу, но даже яд.

– Ну как?
– улыбнулась она, внимательно наблюдая за моей реакцией.

– Мало, - прошелестел, проглотив кусок теста, показавшегося мне безвкусным.

– Ну, уж нет! Из нас двоих я беременна, поэтому десерт не отдам! Я же говорила: закажи себе!
– она демонстративно сьела ещё ложку и облизала губы.

– Мало тебя, - прохрипел я, готовый накинуться на неё прямо здесь.

– Ааа..
– по покрасневшему лицу котенка было видно, что она явно обескуражена и смущена моими откровениями.

Но мог ли я держаться дальше? Нет. Я настолько сильно хотел её, что даже скромное широкое вельветовое платьице на Кате казалось мне верхом эротичности. Смотрел на неё и по-настоящему дурел. От желания укусить пульсирующую венку на девичьей шее сводило зубы, а тонкие запястья, то и дело выглядывающие из рукавов, заставляли сжать руки в кулаки.

Держись, Шамай, думай о погоде...

Апрель кончается, птички поют...

– Может уже пойдем?
– робко спросила Катя, всё еще смущенная моими безумными взглядами.