Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы
Шрифт:
– Линии при рождении не совпадают с линиями в момент смерти, потому что человек сам вершит свою судьбу. Поступки и дела, совершаемые человеком, изменяют направление линий на руке. Она так считала.
Хотя я не была гадалкой и не могла читать будущее по руке, но обратила внимание на четкую линию на ладони Джейми, которая тянулась через всю ладонь, начинаясь от запястья.
– Линия жизни, – я попыталась увидеть или убедить себя, что вижу. – Смотри – сплошные развилки. Тебе много раз приходилось круто изменять образ жизни, часто принимать нелегкие решения, выбирать путь. Видишь, рука не врет! Здесь все есть.
Джейми, казалось, был удивлен, но понемногу присоединялся
– Да, было такое дело.
Он начал всматриваться в линии, не убрав руки.
– Да, верно, развилки. Вот Джек Рэндалл, а вот и ты. Это совсем рядом. Так и было.
Я тоже поверила в то, что линии на руке отображают судьбу Джейми, и искала известные мне события, водя туда-сюда по его ладони.
– А это Каллоден?
– Наверное. – Ему не хотелось говорить об этом. – Вот эта линия показывает мое пребывание в тюрьме и последующее возвращение в столицу Шотландии, – перевел разговор Джейми.
– А также начало твоей издательской деятельности. Кстати, Джейми, для меня это было полной неожиданностью. Ты – и вдруг типографский станок. Что случилось?
Он заулыбался.
– Перст судьбы. Счастливая случайность, коротко говоря.
Оказалось, что все довольно прозаично и даже незаконно: Джейми искал легального заработка, которым бы не очень тяготился, чтобы в свободное время заниматься контрабандой. Когда ему удалось кое-что заработать, он задумался над тем, чтобы открыть какое-либо заведение, ведь его незаконный промысел нужно было скрывать, но в то же время нужно было перевозить и прятать товар. Конечно, это лучше было делать, работая извозчиком, то есть держа контору, которая бы занималась извозом. Но по зрелом размышлении Джейми отказался от извоза, как и от питейного заведения и постоялого двора – эти возможности уже были использованы другими контрабандистами, прячущими нелегальные грузы в харчевнях и трактирах, и сборщики податей держали ухо востро. К тому же работники таможни часто проверяли хозяев таких заведений, желая урвать свой куш.
– Впоследствии я вынужден был обратиться за типографскими услугами. Когда я увидел, что типографу привозят бумагу ящиками, а спирт – им разводят чернильный порошок – бочками, я подумал, что это прекрасная мысль. Если фургоны подъезжают часто, это естественно, ведь в типографии все время нужна бумага и чернила. А значит, меня никто не тронет, ни один прощелыга в мундире! Грех было упускать такую возможность.
Так Джейми купил типографию, разместившуюся в тупике Карфакс. Джорджи, нанятый за плату, занимался станком. Когда покупатели начали заказывать печать книг, фолио, объявлений и – что немаловажно – памфлетов, Джейми сообразил, как еще можно использовать типографию.
– Я познакомился с неким Томом Гейджем, – Джейми продолжил повествование.
Он уже убрал руку: рассказ захватил его, и он время от времени рассекал руками воздух и запускал их в волосы.
– Том вел маленькие дела, он заказывал немного, но часто. Все было вполне в рамках закона. Единственное, что отличало его от других заказчиков, так это то, что он любил поболтать о том о сем с нами. – Джейми невольно улыбнулся. – Я временами выглядел глупо – даже Джорджи знал о книгопечатании больше меня, не говоря уж о Томе. Но я раскусил его, потому знаю о людях больше, чем о книгах.
Поняв, что печатник Александр Малькольм никакой не печатник, Томас Гейдж начал, что называется, зондировать почву: нет-нет да и вспомнит общих знакомых или расскажет об известных ему якобитах. Акцент Джейми выдавал в нем хайлендера, что облегчало дело.
В конце концов Джейми сдался и согласился сотрудничать с Гейджем при условии соблюдения строжайшей
– Гейдж не боялся?
Глупо было спрашивать: все, кто так или иначе сотрудничал с Джейми, рисковали, но в основу сотрудничества было положено доверие, а потому они не боялись измены. Только Карл Стюарт зря доверился ему, но это уже была вина самого Джейми, его роковая ошибка.
– Нет. Мы договорились, что он будет привозить необходимые ему вещи.
Словом, деловые связи переросли в дружеские: у Гейджа была небольшая группа, состоящая из нескольких человек, пишущих злободневные вещи на политические темы. Там были острые критические статьи, не нарушающие закон, но были и листовки с памфлетами, содержащие настолько радикальные призывы, что написавшие их могли угодить в тюрьму или даже надеть веревочный галстук. Все это выходило в свет из-под станка Джейми.
– После выпуска очередной партии мы отправлялись выпить за успешное окончание дела. В таверне к нам часто подсаживались друзья Гейджа, скоро я перезнакомился с ними. Тогда Тому захотелось, чтобы я тоже что-нибудь написал. Я отказался – какой из меня писака? Смех да и только. К тому же мой почерк оставляет желать лучшего, так что пока я что-либо накорябаю, никто не сможет этого увидеть, потому что мы все мирно отойдем в мир иной по дряхлости лет, даже не воспользовавшись виселицей. Пока я втолковывал ему это, Том чуть живот не надорвал, так смеялся: я набирал левой рукой, даже не замечая этого, причем выходило знатно.
Джейми помолчал, демонстрируя физическую мощь. Посмотрев на свои руки, он сжал левую ладонь в кулак, отчего было видно, как играют мускулы под его одеждой.
– У меня хватает сил. Пока хватает, а там посмотрим. В бою на меня не жаловались, палаш и клинок всегда были мне верны, и моя рука не дрожала. Но близится день, когда я не смогу орудовать клинком.
Он поднял с пола камзол.
– Я понял его смех. И взял это тогда с собой – пусть напоминает о славном Томе Гейдже.
Рука Джейми скользнула в карман и вынула оттуда три свинцовые наборные литеры. Они были холодные и твердые, как уверенные слова их владельца. Я знала, какое слово составляют эти буквы.
– Это Q. E. D. – Да, это было оно.
– Мой палаш и клинок отобраны врагом, англичанином. – Джейми прикоснулся к буквам, словно набираясь от них энергии и решимости, хотя это было лишнее – он говорил твердо. – Том раскрыл мне иной мир, вложил в руки иное оружие. Его-то я уж не выпущу.
Мы не опаздывали на встречу, выйдя ровно без пятнадцати минут пять. Съев немного – разве ту устричную похлебку с изрядным количеством перца – и выпив хорошего вина, чередуя приемы еды с другими, не менее приятными вещами, мы чувствовали себя превосходно, идя по излюбленной нами Королевской Миле.
Небо Эдинбурга обещало дождь – над городом сгущался туман. Но пока мы шли, нас освещало солнце, облака были золотых и розовых тонов, мостовая отражала цвета заката и ничто не предвещало беды. Шотландская столица была полна света, как мы были полны любви. Идя рядом, мы не замечали ни признаков надвигающейся непогоды, ни того, что эдинбуржцы живут в неприглядных серых домах и что великолепие заката преходяще. Я зарделась от удовольствия, а Джейми сиял, глядя на меня.
Мы были заняты исключительно собой и, как я уже сказала, не замечали ничего, так что мое шестое чувство сработало с опозданием, когда я оглянулась. Позади нас шел мужчина, скорее всего, мы мешали ему пройти, поэтому он мигом проскочил мимо нас, когда я приостановилась. Но, по-видимому, причина была не в нас: обойдя нас, он стал как вкопанный, не двигаясь с места. Из-за этой внезапной его остановки я потеряла туфельку.